пришлось выслушать это.
Дэвид поцеловал меня в голову и опустил глаза. Похоже, дошло, и, чтобы покончить с этим, я продолжила перечислять свои впечатления от нашего фильма:
– Во-вторых, ваш фильм чудо как хорош. Его смотришь не отрываясь, на одном дыхании. Все актеры играли замечательно, а ты… ты был прекрасен, – я почувствовала, что мои глаза наполняются слезами, и уже на одном дыхании произнесла: – «Оскар» по праву твой и Джека…
Мы оба молчали несколько секунд. Первым нарушил молчание Дэвид:
– Во-первых, не «ваш фильм», а наш фильм. И мой «Оскар» это твой «Оскар», потому что это тебя я просил простить меня. В той сцене я видел только тебя, Крис. Во-вторых, сейчас самое время, чтобы тебе сказать «но»… – процедил Дэвид.
Он снова стал злиться на меня. Что бы я ни сказала, все не так. Да что с ним сегодня?
– …но это не моя история, – не отдавая себе отчета, выпалила я.
– Не твоя? – Дэвид отшатнулся от меня. – Что ты имеешь в виду?
– Ты был так убедителен, так искренен в раскаянии Макса, что я почувствовала себя предательницей в этой истории. Но это не моя история.
Я упиралась, как упрямая ослица. Я всегда гордилась своим самообладанием, но сейчас не замечала, что по моим щекам потоком льются слезы. Дэвид застыл и во все глаза смотрел на меня. Он молчал, понимая, что мне нужно высказаться. А меня уже нельзя было остановить. Платину молчания прорвало, и слова лились из меня потоком. Сдерживая все эти годы свои эмоции, мне в тот момент стало жизненно необходимым рассказать Дэвиду правду.
– Понимаешь? Тогда я не могла ему простить. Для меня это было кошмаром, от которого я по сей день не могу окончательно избавиться. Он предал меня. Ты понимаешь, Дэвид? Макс меня предал и заставил пройти через весь тот кошмар. Это так больно видеть, как твой… с другой… Я не знаю, как у других, но когда я занимаюсь любовью с желанным и любимым мужчиной, то думаю, что только у нас с ним может быть так прекрасно и неповторимо, что только со мной – и ни с кем больше – он может получать такое наслаждение. Что это я дарю его ему, а он мне. Это сейчас я понимаю, что это только моя иллюзия. Красивая? Да, очень красивая, но все же иллюзия. А тогда… Он был первым моим мужчиной… Я была раздавлена. Он буквально растоптал меня. А потом приходит осознание, что из-за похоти Макса, только из-за этой гребанной похоти ты убила своего… еще не родившегося ребенка, и уже тебе нет прощения. Макс перестал для меня существовать, понимаешь? Он давно уже прощен. Но это отнюдь не значит, что я его как прежде люблю. Я не могу себя простить. Не могу, понимаешь? И дело уже не в Максе, а во мне. И прощать мне нужно не его, а себя.
Дэвид смотрел на меня каким-то отстраненным взглядом, словно видел меня в первый раз.
– Крис, ты такая…. Крис, у меня с тобой…, – он на секунду замолчал и продолжил охрипшим голосом, – только с тобой у меня так ошеломляюще прекрасно и неповторимо. Это не иллюзия, поверь мне.
Теперь замолчали мы оба. Первой не выдержала я.
– Дэвид, я написала свою историю, это была моя жизнь. Это