вполне игрово трактуется не как ‘родовое именование’, но как ‘семья’. Опасность семьи, где все связаны со всеми, братья и сестры, кузены и свояки, нелюбимые дети и тайно обожаемые родители, – вот тот нравственный модус, в котором приходится работать мужественному и благородному Ванзарову.
Как обычно, игра ума позволяет ему угадать главные тайны, о которых в «фамилии» почти никто не подозревает, – тайну продолжившейся после случайного спасения жизни Анны Аркадьевны Карениной, которая наконец-то умирает лишь в финале романа А. Чижа, и тайну смертельной болезни Алексея Александровича Каренина, жертвенно и возвышенно прожившего жизнь после несостоявшейся смерти любимой жены. Куда драме Толстого до мелодрамы, сыгранной у Чижа! Последний начинает действие через 20 без малого лет после финала романа Толстого (ход известный и достаточно выигрышный, примененный в свое время Г. Гориным в пьесе «Чума на оба ваших дома», где сюжет разворачивался в скучной обывательской Вероне после похорон Ромео и Джульетты).
Таким образом, герой завершает жизнь в очередном романе в качестве мужественного защитника слабых и прекрасных дам, каковыми наполнены романы Чижа (правда, эти же дамы бывают коварны и жестоки, но Ванзаров спасает всех, кого возможно, не карая тех, кого следовало бы, если бы они не были дамами и барышнями – вот истинно мужское поведение). Оставляя случайно застреленную Анну Каренину умирать на руках безмерно любившего мысль о ней сына, вполне взрослого Сержа, Ванзаров удаляется со сцены. Финальные фразы романа – образец «махрового» мелодраматизма, сродни тому, какой вызывал иронию зрителей парижских театров в эпоху популярности Дюма-драматурга: «Я ему изменила, и он меня убил», – произносила переиначенную реплику под свист публики актриса, которую молча заколол партнер, не пожелавший произносить затертую фразу. Так и у Чижа говорится о главном герое-сыщике: «Утешать и вытирать слезы он не умел. Зато как исполнить свой долг, знал отлично». Казалось бы, finita la comedia. Но тем и отличается произведение массовой культуры – пусть весьма удачное, талантливо стилизующее и варьирующее заигранную и многократно спародированную классику, – от самой классики, что автор считает себя обязанным выйти на поклон и напомнить публике о своей роли в мировой культуре.
Вполне очевидно, что мужской архетип, присутствующий в романах А. Чижа, отбрасывает рефлекс не только на персонажа, но и на самого автора – сильного и мужественного, мудрого и прощающего, любящего и порицающего. И вот уже автор современного романа вкладывает в подсознание персонажа мысль – «он только подумал», – которая закольцовывает текст (возвращая к первой фразе романа Толстого), акцентирует контекст (тема «фамилии как семьи» получает завершение) и ставит точку в игре ассоциаций: «все несчастные семьи несчастны по-своему, а каждая счастливая – не знает об этом».
Алогизм финальной реплики, как и сама по себе постмодернистская идея построения нового текста