Люби себя, как я тебя. Юлия Добровольская

образ Тамариного возлюбленного. Тем более что не в чертах лица их сходство, а… как бы это объяснить… в поле, окружавшем обоих, в заряде излучаемой энергии. Та же харизма, то же неоспоримо мощное мужское начало. Всё остальное – одежда, манеры – вполне под стать: фундаментально, надёжно, добротно. И неколебимо. Китайская стена. А что до трагедии – так это там, внутри, вас туда не впустят.

      Продолжение начала

      Да, любовь – это больно.

      Я заболела. Я томилась и тосковала. Я не спала ночами. Я не могла сосредоточиться на работе.

      Я не знала, что делать. Меня воспитывали в строгих правилах религиозной морали, а душа моя сочувствовала Анне Карениной и понимала Татьяну Ларину. Но и только – сама я не в состоянии была сделать первый шаг. К тому же – Тамара… Родная тётя. Почти подруга. Перейти ей дорогу?!.

      Но я чуяла, что где-то там, во чреве города – дневного или ночного, делового или развлекающегося – меня помнят, обо мне думают. Это и пугало, и придавало смысл каждому новому дню.

      * * *

      Прошло около недели с момента нашего знакомства, когда позвонила Тамара. Спросила, можно ли ей зайти. Это было странно: она никогда не делала так прежде – просто приходила.

      Дома ли родители, спросила она.

      Родители были на даче – как и обычно в субботу.

      Тем лучше, сказала Тамара.

      Я увидела её на пороге и поняла, что что-то случилось.

      Она прошла в мою комнату и закурила. Это было просто из ряда вон – в нашем доме даже ей не позволялось курить.

      Она выпустила с шумом первую затяжку и сказала:

      – Он в тебя влюблён.

      И заплакала.

      Я молчала. Я знала всё. Всё наперёд. И тем не менее, пролопотала:

      – Но ведь мы… мы же едва знакомы…