к окну и нажал кнопку, поднимающую прозрачный акрил. Привод сработал почти бесшумно – Леське построили прекрасный дом. В комнату ворвался легкий океанский ветер и звон цикад. Океан шипел, урчал прибоем в темноте, как огромный зверь, ворочающийся во сне. Я постоял немного, закрыл окно и осторожно залез к Леське под одеяло.
Сегодняшний сон немного отличался от всех предыдущих. Он не был воспоминанием в прямом смысле слова. В нем все было настоящим – сверхглубинная база, Долговязый, скафандр, «светлячки», торпеды… Все как во время охоты. С той лишь оговоркой, что мне не пришлось побывать в такой ситуации. Один раз я столкнулся с «Барракудой» в Средиземке, эту отчаянную битву не раз еще буду вспоминать, но вот «тридцатку» на дне океана мне брать в прицел не приходилось. Была возможность, когда приближался к Поганке, но боги морские миловали. И к чему такой сон?
Я ощутил нарастающую тревогу, пока неосмысленную, непонятную, очень далекую. И все же вполне материальную. Торпеды «СГТ-30» не относятся к автономному классу. Они входят лишь в систему боевых охранений более крупных, более серьезных объектов. Таких, какой была, к примеру Поганка. Но Поганку я своими руками взорвал. Все пятьдесят тонн нитрожира. К чему же тогда этот сон? Воспоминание, бред или предчувствие?
Хотя какое предчувствие, барракуда его дери? Мне ведь никогда, ни при каких обстоятельствах не уходить больше на океанское дно. Все, кончилась для меня охота. Жив остался – и то хорошо. Леся не раз говорила об этом.
Я перевернулся на бок, подтянул одеяло до носа и снова уснул.
Глава 1
День рождения
Мы с Лесей брели по берегу и глядели, как океан медленно катит тяжелые волны. На ней, поверх купальника, была только черная рубашка из тонкого шелка, с пуговицами из перламутровой раковины. Ветер играл краями ткани и перебирал короткие Леськины волосы цвета спелых каштанов. За ней на песке оставались следы босых ног. Я тоже разулся и закатал штаны до колен – ступни приятно проваливались в прохладный песок.
Вообще, на прибой можно смотреть бесконечно, я заметил это давно. К тому же океан всегда разный. Для некоторых это банальная истина, но на самом деле они все упрощают. Им кажется, что океан может быть пасмурным или солнечным, ночным или дневным, ветреным или тихим. Однако у каждого из этих состояний так много оттенков, что когда научишься распознавать их, поймешь, что одно и то же не повторяется никогда.
Каждая волна, как минута жизни – подкатывается, наступает, существует какое-то время, а затем растворяется в бесконечности мира. Мы шли молча. Океан всегда создает шум, сравнимый с музыкой – он не мешает говорить, но, если хочется, можно слушать только его, причем в подобном молчании нет налета неловкости, которая всегда возникает между собеседниками в тишине.
Волны накатывались, теряли силу и отступали, повинуясь единому ритму, неизменному миллионы лет. Леся только что рассказала мне забавную космогоническую теорию, придуманную буддистами в незапамятные