не только отпуск, прошла.
Но, ты, же знаешь, подружка, мой характерец? Закусила удила – никто не остановит. Взяла себя в руки, решила – сделала… Пришла на вокзал. Встала в очередь. Очередь человек 6—7, но долго длится. Стою, смотрю в окно и думаю, как же здесь красиво. Прожила неделю и не видела всей этой красоты. Пальмы, умытые дождем, скапывали капельками с радужными бликами. Бесстыдницы умылись и еще больше обнажились. Кипарисы потемнели и распушились Хорошо. Кусты роз снова набирают бутоны. И чего мне дома в декабре в отпуске делать? Бежать в свою столовку? Да чего я там за эти годы не видела? Остался еще один человек передо мной, и я почти решилась остаться, как вдруг кто-то опять меня погладил ниже пояса сзади. Я с разворота, подняв руку, для удара, хотела врезать обидчику, но так и застыла с поднятой рукой. Передо мной стоял тот офицерик. Он успел перехватить мою руку. Мне стало жарко, от того, что я с высоты своего роста 173 и всей мощи, могла ударить человека. А силы мне не занимать. Знаешь сколько мяса и фарша за всю жизнь наделала и не только фарша… Мышцы, как у борца. Может поэтому и мужики не видят во мне женщины, а только удобную хозяйку и стряпуху. Да, что об этом… Вот, так и стояли мы с ним в очереди, пока моя очередь не подошла.
– Ну, куда собралась? Хотела сбежать? Ничего не говори… Пошли, поговорим. Уехать всегда успеешь… – говорил офицерик, а бесенята в глазах резвились и звали с собой.
Из очереди, нас вытолкали понимающие отдыхающие, с тем резюме – разберетесь, пустим без очереди. Мы вышли с вокзала, и только тогда я увидела, что офицерик мой в пижаме и тапочках, а сверху черная куртка на плечах наброшена. Он мне просто сказал:
– Молчи и пойдем. Обещаю, живой останешься.
– И мы пошли. Глупо все конечно, но что было, то было. Шли мы минут 15 или больше. Ноги у него промокли, да и мои сапоги хлюпали, зонт не прикрывал двоих и я его закрыла. Оба были мокрые и озябшие. Я волновалась и боялась. Всякие мысли лезли в голову, но он крепко держал меня за руку и почти бегом, быстрым шагом вел вперед. Привел он меня к небольшому 2х-этажному домику и коротко сказал, что снял здесь квартиру на 2 недели, что не обидит меня, и приглашает в гости, согреться, чаю выпить и поговорить. А что мне оставалось делать? Я согласилась. Я тогда поняла одно, что была готова следовать за ним хоть на край света, только бы с ним… Вот такая глупость втемяшилась мне, старой вешалке… Ладно, наливай, подружка, подорожничек, а я огурчик порежу и расскажу дальше.
Я налила в рюмки ароматный коньячок, грамм по 15, подышала ароматом дубовой бочки и напитка, и стала смотреть на Тамару, в ожидания закуски. Она не торопилась. Стояла и смотрела невидящим, отсутствующим взглядом в зеркальное стекло кухонного шкафа. Мне были видны ее глаза и лицо. Глаза затянуло поволокой и туманом, на лице металась, еле сдерживаемая улыбка. В нем я не увидела ни капли раскаяния, ни горечи, а только счастливое и помолодевшее лицо