драцены в углах были неправдоподобно цветущими и холеными.
– Тебе бы коньячка сейчас, – игривость в голосе хозяйки неуловимо перемешалась с заботливостью, и Тарновский усмехнулся в душе – старые, знакомые мотивы.
Тамара Михайловна виртуозно пользовалась привилегиями возраста и положения, при необходимости легко трансформируя их в довольно правдоподобный сорт обаяния, вызывая в людях чувство раскованности, максимальную откровенность и снисходительность к чужой фамильярности.
Впрочем, о каких-либо недомолвках между ней и Тарновским не могло быть и речи – они понимали друг друга с полуслова и были во многом друг с другом схожи – сильные, уверенные в себе, окруженные магнетическим ореолом властности. Это способствовало установлению между ними своеобразного партнерства, в числе прочих полезных приложений предусматривающего необычную игру, что-то вроде психологического преферанса, имеющего целью отыскать слабое место спарринга, нащупать брешь в его обороне.
Впрочем, игра была вполне безобидной, имела назначение скорее профилактическое и длилась ровно до «первой крови».
Однако, сегодня Тарновскому было не до игр – ему не давал покоя какой-то важный разговор, о котором пару дней назад намекнула Тамара Михайловна, и ожидание которого растянулось одной бесконечной и томительной неизвестностью.
Несколько раз Тарновский порывался перейти к сути, но всякий раз наталкивался на ледяной взгляд Тамары Михайловны, неожиданно превратившую абсолютно проходную встречу в дипломатическую церемонию, скрупулезно и последовательно выполнявшую все пункты протокола.
Тарновский сатанел. Ритуальный обмен приветствиями плавно перетек в мини-совещание, якобы срочное и безотлагательное, потом они отправились в инспекционную поездку по подотчетным владениям – он и оглянуться не успел, как убежали скорым поездом два с лишним часа, и вышло все время, отведенное на встречу. А впереди – еще обед, длинный, как чайная церемония, светская беседа и только потом, если, конечно, не случится ничего экстраординарного, тот самый разговор. Если, вообще, все это – не блеф, не часть их чертовой, высокоинтеллектуальной игры!
После по-деревенски сытного обеда, съеденного на открытой террасе загородного ресторанчика, они, наконец, вернулись обратно. Там, в комнатке «для своих» Тарновский и передал Тамаре Михайловне в папке, полной документов, обычный в таких сакральный конвертик.
Он выждал несколько секунд, наблюдая за ее реакцией (как всегда – ледяное спокойствие, сквозь него – элементы легкой рассеянности, впрочем, довольно естественные и органичные), запинаясь, проговорил:
– Получилось немного больше, Тамара Михайловна. Образовался неожиданный ресурс, и я не стал жадничать.
Несмотря на громадный житейский опыт, всякий раз, давая взятку, Тарновский переживал сильнейший дискомфорт, внутренне сжимался,