такая классная! – снова повторил он.
Арни был стремителен. Я не ожидала такого напора, но мне и не хотелось противиться ему. Мне также не хотелось быть разумной или хотя бы осмотрительной. Я была уже за новой неизвестной мне чертой. Все барьеры исчезли, условностей не было. Я уже летела на метле, как булгаковская Маргарита. Ощущение свободы, лёгкости и полёта завладело мною. Свобода, свобода! Мне было весело и безбашенно. Я участвовала в процессе, но в то же время и смотрела на происходящее как бы со стороны, иронично оценивая для себя всю ситуацию.
Когда я засобиралась домой, Арни заявил, что проводит меня. Но об этом не могло быть и речи. Я и не думала показывать ему, где живу. Он настоял, что проводит меня до такси.
– Мне бы хотелось увидеться с тобой снова, ты такая классная! – повторял он.
– Давай обменяемся телефонами.
– Договариваться по телефону о встрече мы не будем, – заявила я. – Встретимся ровно через неделю на этом месте у памятника поэту.
Дом Арни был недалеко от площади Маяковского.
– Через неделю? Во сколько?
– После семи.
Мне не хотелось конкретики.
Я думала, что всё это останется хулиганским эпизодом в моей жизни. Пару дней я вспоминала об этом, посмеиваясь сама над собой: как это я решилась на такой финт? Но через три дня я уже обдумывала, как бы мне явиться к назначенному месту, и что будет дальше.
Я приехала к семи тридцати, Арни ждал меня уже час. Мы снова отправились к нему. Тот же подъезд с широкой массивной лестницей, та же тяжелая высокая дверь. Он отпер дверь ключом, первый вошел в темный коридор, показав мне жестом, что я должна немного помедлить. По-видимому, он оценил стратегическую ситуацию в коридоре и затем пригласил меня. Мы сразу вошли в его комнату, она была крайней слева от входной двери. В тесной комнате мало что изменилось с прошлого раза. Лишь было слегка прибрано. На письменном столе уже стояла бутылка красного вина и тарелка с персиками. В этот раз я могла оглядеться внимательнее. Высокий потолок не менее трех с половиной метров. Запыленная люстра-тарелка со свисающими хрустальными бляшками. Бархатные гардины и посеревший тюль на широком окне. Книжные полки почти до потолка, заставленные книгами и заваленные всякой всячиной. Лестница-стремянка, чтобы добираться до высоко стоящих книг. Обращал на себя внимание старинный шкаф с широкой зеркальной дверцей, обрамленной витыми тонкими колоннами по обеим сторонам. Еще один стол, круглый, очевидно, обеденный, задвинутый вплотную к книжным полкам. Рояль! Он занимал много пространства. Глубокое кресло, обитое синим гобеленом. Такой же синий гобеленовый широкий толстый диван с высокой мягкой спинкой, которая завершалась резной полочкой тёмного дерева. Торшер с двумя светильниками под пожелтевшими пластиковыми абажурчиками, один из которых имел след от ожога лампы.
– Это комната твоя? – поинтересовалась я, так как с моей точки зрения интерьер мало соответствовал молодому мужчине.
– Комната моя. Мне она досталась в наследство от моего дяди.
– Теперь,