надо будет подписать ваши показания в комиссариате, он находится в центре. Все оформят ближе к полудню. Вот адрес – Дюма вздохнул. – Эта история с гибелью Бёма наделает много шума. Он ведь был знаменитостью. Вы, наверное, знаете, что это он вернул аистов в Швейцарию. Мы здесь придаем подобным вещам большое значение.
Он помолчал, потом усмехнулся и продолжил:
– Забавная у вас рубашка… очень подходит к случаю.
Я ждал этого замечания с самого начала. Из затруднительного положения меня вывела маленькая плотная брюнетка, которая вышла в коридор. Она была в белом халате, испачканном кровью, на ее морщинистом лице пятнами рдел румянец. Эта женщина, должно быть, многое повидала, такую не проведешь. Она носила туфли на высоком каблуке, и при каждом ее шаге раздавался громкий стук, что казалось очень странным в этом ватном царстве тишины. Она подошла к нам. От нее сильно пахло табаком.
– Вы здесь по поводу Бёма? – спросила она хриплым голосом.
Мы встали. Дюма представил нас:
– Это Луи Антиош, студент, друг Макса Бёма. – В голосе инспектора я услышал иронические нотки. – Именно он обнаружил тело сегодня ночью. А я инспектор Дюма, федеральная полиция.
– Катрин Варель, кардиохирург. Вскрытие затянулось, – произнесла она, вытирая лоб, покрытый капельками пота. – Случай оказался более сложный, чем предполагалось. В первую очередь из-за ран. Отверстия от ударов клювами, довольно глубокие. Кажется, его нашли в гнезде аистов. Что же он там делал, боже ты мой?
– Макс Бём был орнитологом, – пояснил Дюма довольно холодно, – странно, что вы этого не знаете. Он был очень знаменит. Он охранял аистов на территории Швейцарии.
– Ах, вот оно что… – протянула женщина с сомнением.
Она достала пачку коричневых сигарет и закурила. Я заметил, что в помещении висит табличка, запрещающая курить, и понял, что эта женщина – не швейцарка. Она выпустила длинную струю дыма и вновь заговорила:
– Вернемся к вскрытию. Несмотря на многочисленные раны – их описание вы получите сегодня утром, – ясно, что этот человек умер от сердечного приступа, вечером семнадцатого августа, примерно в восемь часов. – Она повернулась ко мне. – Если бы вы его не нашли, запах вскоре встревожил бы посетителей. Но кое-что мне кажется особенно странным. Вы знали, что Бём перенес трансплантацию сердца?
Дюма вопросительно взглянул на меня. Доктор Варель продолжала:
– Когда мои коллеги наткнулись на длинный шрам на уровне грудной клетки, они позвали меня, чтобы я следила за ходом вскрытия. Факт трансплантации не вызывает никаких сомнений: прежде всего, имеется характерный рубец от вскрытия грудной клетки, затем, обнаружены чрезмерные сужения полости перикарда, что свидетельствует о хирургическом вмешательстве. Кроме того, я отчетливо разглядела следы швов на аорте, легочной артерии, левом и правом предсердиях, – их наложили при трансплантации нерассасывающимися нитями.
Доктор Варель снова выдохнула облако дыма.
– Операция явно была сделана довольно давно, – продолжала она, – но новый орган прекрасно прижился, обычно мы обнаруживаем на пересаженном сердце множество