могло. Сегодня в пылающем сердце гигаполиса вольготно жилось тем, кто раньше ютился по трущобам, вращался только в своем кругу и страшился закона, как огня. Причины, всколыхнувшие, казалось бы, апатичное ко всему сообщество фиаскеров, были элементарны: лентяи, привыкшие кормиться лишь за счет социального обеспечения, не на шутку встревожились, когда в одно прекрасное утро их кормушки оказались пусты, а главное средство проведения вечного досуга – «Серебряные Врата» – кануло без следа. К тому же, как уже упоминалось, автораздатчики легализованного наркотика, глюкомази, перестали снабжать глюкоманов. Учитывая количество любителей бесплатного средства для обретения мнимого счастья, истощение его источника носило характер стихийного бедствия.
Лишенные цели существования, в поисках пропитания и развлечений на улицы высыпали озлобленные фиаскеры. А там и без них царила полная неразбериха. Беспомощность маршалов только подстегнула фиаскеров к беспределу. Лидеры банд почуяли за собой реальную власть и, подобно вцепившемуся в кость псу, уже не собирались терять внезапно обретенное могущество. Их поведение было вполне предсказуемо. Обилие рвущихся к власти лидеров неизбежно порождало такую изрядно подзабытую проблему, как Сепаратизм со всеми вытекающими. Мне было нелегко поверить во все услышанное, но других слухов до нас не доходило.
Окончание периода блаженного неведения ознаменовалось для нас знакомством с беженцем, которого Кауфманы однажды позвали к себе на ужин. Наум Исаакович, ранее не приглашавший гостей, в тот вечер поступился принципами, и не потому, что вдруг ни с того ни с сего исполнился сострадания к беженцам. Я давно усвоил: если убежденные прагматики наподобие дяди Наума и проявляют сострадание, то исключительно ради личного интереса. Так было со мной, когда Кауфманам потребовалось заручиться на будущее моей поддержкой, так случилось и с этим человеком – контролером, как выяснилось, находившимся на посту в последние часы существования Привычного Старого Мира.
Прослышав краем уха о новом беженце, Кауфман не поленился обежать окрестности и отыскать место, где тот, изможденный многодневным пешим переходом, расположился на отдых. Новоприбывшие обычно не надоедали аборигенам, напрашиваясь на постой, а собирались неподалеку от стоянки ботов инстант-коннектора. Уже наученные кое-каким жизненным урокам, беженцы больше не нуждались в рекомендациях по выживанию. Они ночевали в мягких креслах ботов, оттащив их под трубопровод инскона, дабы укрыться от зачастившего в последнее время дождя. Там же, под магистралью, гости из центра и обитали, обустраиваясь каждый в меру собственной фантазии. Иногда им помогали продуктами, но обычно они просили лишь огонь, навык пользования которым был усвоен ими в горящем центре. Кто-то из беженцев делал у нас лишь временную остановку и, передохнув, отправлялся дальше – искать более приемлемые условия для пережидания кризиса. Но большинство гостей оставались надолго, отстроив из шарообразных ботов