– «одна из самых знаменитых фигур современности – по своей изворотливости и по умению делать самые грязные дела с благочестивым видом»[12].
Почти полтора года продержался режим Колчака. Все это время рядом с колчаковцами были чехословацкие дивизии. Вместе воевали, отходили, снова наступали. В конце концов красные их дожали. Да и тыл оказался непрочен, отметился стычками и восстаниями. Крестьянство не приняло политику колчаковских эмиссаров. Военная сила истощилась. И Колчак в своем литерном поезде под охраной все тех же чехословаков двигался к границе с Маньчжурией, а далее в Харбин. Не доехал. В Иркутске власть уже была не колчаковская, а революционного комитета. Был торг, и чехословаки отдали Колчака большевикам в обмен на возможность двигаться дальше, к Тихому океану, во Владивосток. Там они благополучно погрузились на американские и японские суда и отбыли в Европу, чтобы влиться в войска Антанты. При сем следует сказать, что отбыли они не с пустыми руками.
Газета «Дело России», издававшаяся в Японии с 20 марта по 10 июля 1920 года и которую цитирует Иван Бунин в своем памфлете «Чехи и эсеры»[13], пишет:
«Металлы, разного рода сырье, ценные машины, породистые лошади объявлялись чехами тоже военной добычей. Одних медикаментов ими было забрано на сумму свыше трех миллионов рублей.
Чехи не постеснялись объявить своим призом даже библиотеку и лаборатории Пермского университета. По самым скромным подсчетам, эта своеобразная контрибуция обошлась русскому народу во многие сотни миллионов золотых рублей…
Часть этой добычи стала предметом открытой продажи, часть была погружена в вагоны к отправке в Чехию. …Чехи грабили и спешили домой».
К этой газетной информации следует добавить и «золотые» дела. Чехи прибрали часть драгоценных металлов (серебряных и золотых монет, платины) из золотого запаса Российской империи, большая часть которого советским правительством была размещена в Казани, а в августе 1918 года изъята колчаковцами. В конце концов чехословацкие легионеры доставили эти приобретения в Прагу. Там они составили основной денежный фонд «Легиобанка», поддерживающего чехов, прошедших Россию.
А что же Масарик? Смеем предположить, что за операцию в Поволжье и Сибири, по сути, за организацию Гражданской войны в России он получил от Антанты одобрение на суверенную Чехословакию. В октябре 1918 года Национальный комитет провозгласил независимость Чехословакии. Прошли выборы, и Масарик стал первым президентом нового государства.
Была у него любимая жена – Шарлотта Гарриг, чью фамилию он взял как второе имя. Она была дочерью достаточно заметного американского бизнесмена. Училась в Вене, там он ее и встретил. Любовь с первого взгляда и до последних дней. В острые минуты жизни любовь эта вдохновляла и умиротворяла его. Но в 1918 году профессор и политик обрел и свою вторую любовь – целую страну, названную Чехословакией. Было ему тогда 48 лет.
Геополитик, опередивший время
Интересно