холопа.
Вылетели из Домодедово точно по расписанию.
Вместе с Викторией и Саввой от Совбеза полетели ещё двое чиновников, второй зам секретаря Чёрников, мужчина видный, импозантный, с породистым лицом дипломата, и начальник отдела международных проблем Скарабеев, маленький, лысенький, толстенький. Однако оба они летели бизнес-классом, в то время как Виктория и Савва – эконом, и Савва с ними практически не общался.
Одета Виктория была в брючный костюм серого цвета, с жемчужным отливом, выгодно подчёркивающий её фигуру, и Савва мимолётно подумал, что даже вкусы обеих женщин-«близняшек» одинаковы: Лилия тоже предпочитала носить стильные брючные костюмы и неожиданные сочетания модных линий. И сумочки они выбирали одинаковые, формата клатч, внутри которых умещались только помада, пудра, ручка и мобильный телефон.
В салоне самолёта – это был «Суперджет-100» – Виктория села у окна, таким образом Савва оказался справа от неё, ближе к проходу. Не приставал с расспросами, терпеливо ждал, когда спутница заговорит о деле сама.
Она сделала несколько звонков, используя гарнитуру «фри»: клипса на мочке уха играла роль динамика и микрофона (усик от неё к губам был практически незаметен), – говорила мало, больше слушала, и майор деликатно отворачивался, как бы подчёркивая, что не желает подслушивать чужие тайны. Достал журнал «Занимательная механика», начал просматривать.
Виктория закончила разговаривать, обратила внимание на журнал.
– Что пишут?
– О новых технологиях в искусстве, – ответил он. – Специалисты утверждают, что весь современный инструментарий искусства устарел. Во времена Вольтера человека можно было легко подчинить магией слов. Потом пришло кино, за ним Интернет, но жизнь уже не поддаётся достоверной симуляции такими методами. Должно появиться новое искусство, на стыке технологий программируемого сна, психотроники и гипноза.
– Интересно, – искренне оживилась женщина. – Что это за искусство?
– Художники будущего будут писать не картины и сценарии, а скрипты, по терминологии Кеши, человеческие жизни, которые можно будет купить, как книгу или диск с художественным фильмом. Этот фильм можно будет пережить во сне как полноценный трансперсональный опыт. Таким образом, грань между искусством и жизнью исчезнет полностью.
Виктория сморщилась.
– Значит, по-вашему, художник станет равным богу?
– В каком-то смысле, во всяком случае, творцом искусственной микровселенной точно. Хотя я не первый об этом заговорил.
– Кто был первым?
– В прошлом веке жил замечательный писатель Станислав Лем[5], который задумался над искусственно созданной интеллектуальной и чувственной сферой, а среди наших современников – писатель Пелевин. Не читали?
– Нет времени на чтение. Кстати, как поживает ваш друг Кеша?
– Вчера созванивались, у него всё в порядке. Занят своей теорией фундаментального