Угрюмый, мне не удалось, слишком мало времени было в моем распоряжении. Зато в его тюремном досье я встретил все знакомые фамилии из первого данного мне Угрюмым списка. Тот единственный, кто до сих пор был еще жив, служил следователем в Мосгорпрокуратуре, вел первое дело Виссариона Усольцева, а по второму проходил уже потерпевшим и получил инвалидность второй группы.
Листая Уголовный кодекс, я заодно поинтересовался и статьей, по которой был обвинен художник Зеленцов. Она звучала как «Изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг». То есть, в переводе на русский язык, тот парень был фальшивомонетчиком…
– Тебе, Грек, погоняло не в масть, – заявил Угрюмый, заговорщицки подмигивая. – Тебе бы Валерий Борзов зваться.
– С какой стати? – не понял я.
– Шустрый очень, – хмыкнул он, подавая в кассовое окошечко деньги. – Два.
– В номер или… – глухо послышалось из глубины.
– Дядя, мы что, похожи на голубков? – поинтересовался мой спутник вроде бы очень спокойно, но с такой интонацией, что на месте кассира я провалился бы сквозь пол. Во избежание, так сказать. – В общую, само собой. Ты что, вовсе без понятия? За такие предположения можно и… – он не договорил, позволив проштрафившемуся самому догадаться о возможных последствиях своей ошибки. – Усек?
– Наше дело маленькое, – донеслось из окошечка. – Мы по инструкции спросить обязаны. Вы уж не серчайте, голубчик…
Даже впечатлившись «фойе», я все-таки не ожидал той роскоши, что встретила меня внутри. Колонны и золотая лепнина почему-то вызвали ассоциацию с восточными дворцами (ни одного из которых я, впрочем, не видел, только «Тысячу и одну ночь» читал), а раздевалки вполне сошли бы за библиотеку где-нибудь в Сорбонне или в Оксфорде – только книг и не хватало, а так все выглядело более чем академически. Войдя в одну из кабинок, напоминавшую исповедальню католического собора, только чуть побольше, Угрюмый сложил столик, прикрыв им зеркало, и принялся раздеваться и сгружать в небольшой сейф с кодовым замком свою цепь, перстень, «Ролекс» и бумажник.
Я тоже стал разоблачаться, осторожно поглядывая на Угрюмого. Не из любопытства, а чтобы не выглядеть дураком. Когда не знаешь, как себя вести, лучшее средство – подражать тому, кто чувствует себя уверенно.
– Всех нарыл? – спросил мой заказчик, выходя из кабинки. Я кивнул и поспешил за ним. – Сколько жмуров?
– Двое, – ответил я. – Сабуров Карим Маликович…
– Байбут, – кивнул мой работодатель. – Добегался. Как он преставился?
– На разборке застрелили, – ответил я. – Минувшей осенью, в ноябре.
Эти сведения я тоже почерпнул из милицейских архивов, но уже не тюремных, а из сводок о происшествиях. Отрабатывая ту баснословную сумму, которую мне посулили, я вытряс информацию о фигурантах отовсюду, откуда только было можно. Уточнил, конечно, и у себя в архиве их нынешнее место прописки.
– Во-о-на как… – протянул