взглядами с «гребчихой», только что применившей ко мне болевой борцовский прием.
И мы вчетвером пошли в столовый павильон. После дегустации там морского окуня и выбранных Тимом вин моя голова пошла кругом. (Хотя, может быть, виной тому были «московские мулы», выпитые мной еще до бала.) И тут-то Тим предложил мне прогуляться к плавучему казино. Мой живот предательски заурчал. А Ханна, сидевшая по диагонали напротив меня и потягивавшая вино, в наигранном недоумении приподняла брови.
В своих мыслях я допускала только невинный чмок на танцплощадке на рассвете (и то лишь в случае сильного опьянения). Ничего больше! И до этого момента Тим вел себя как истинный джентльмен. Так что у меня не было оснований подозревать его в желании получить от меня что-то еще, если бы не предостережения Ханны.
По дороге в Сад студентов рука Тима соскользнула с моих плеч на поясницу. «Это потому, что я нетвердо держусь на ногах и он не хочет, чтобы я оступилась и упала», – мысленно успокоила я себя.
В саду все парочки лежали на ковриках под деревьями. Некоторые из них все еще бодрствовали, другие уже вырубились. Ханна со своим кавалером отстали от нас – пошли кататься на лодке при лунном свете.
– Роза, перед тем как спускать в рулетку свое семейное наследство, мне нужно проветрить голову, – сказал Тим. – Может быть, мы погуляем вдоль реки?
Мне совсем поплохело. «Ты просто самодовольная овца», – подумала я. А Ханна фантазерка, она преследует свои собственные цели, скорее всего из зависти. Я посмотрела на красавчика Тима – его белый галстук под воротничком-стойкой со скошенными углами все еще оставался безукоризненно чистым. Потом окинула взглядом лампочки на деревьях, отражение луны в реке, кембриджскую золотую молодежь во всем ее привилегированном великолепии.
Отец, похоже, все это любил – за эфемерность: промежуток времени, полный юношеских надежд, наивных амбиций и безмятежности до того мгновения, когда ты делаешь шаг в большой мир и обнаруживаешь, что в нем нет ничего настоящего, ничего реального.
Почему я не могу наслаждаться своей жизнью в Кембридже? Как все остальные? Видит Бог, я старалась. Но тщетно. Что-то внутри меня отторгает такую жизнь. А с ней все радости и развлечения. И дай Бог – мой отец поймет, почему. Я искренне на это надеюсь.
– Подожди здесь, – сказала я Тиму. – Я вернусь через минуту.
15
Закончив читать, Джар снова набил в поисковике Google два слова: «Кирстен Томас». Перед очередной встречей с психотерапевтом он хотел убедиться в том, что, ранее просматривая информацию о Кирстен, не упустил ничего важного.
Кирстен Томас была достаточно квалифицированным психоаналитиком-фрейдистом, получившим лицензию Американского совета по психиатрии и неврологии после четырехлетней ординатуры в Медицинской школе при Университете Южной Каролины. Судя по свидетельствам и рекомендациям на веб-сайте Совета, приемные кабинеты на Харли-стрит, в которых она практикует, ориентированы в основном на американцев в Лондоне. Сама Кирстен приехала