это чешский. В любом случае не опознаю. Но все равно, спасибо вам, доктор. За шесть секунд надежды спасибо.
«Силен. Про шесть секунд надежды, это я тебе доложу…»
«А то?!»
«Почему шесть? Ты считал? И на Прагу отозвался, словно тебе Токио назвали или Сидней? Не бог весть как далеко и дорого. У меня в Праге один старый знакомый обосновался, кондитеркой занимается. Посетовал, что две трети города – наши. Сплошь и рядом русская речь. Если можно назвать ее русской. Его, конечно, куда больше расстраивает качество, не количество…»
«Мамочка, повремени, пожалуйста, сейчас ведь собьешь с настроя».
«Об этом можно только мечтать».
«Помечтай, пожалуйста, в одиночестве».
«О! Как вы жестоки…»
«Мам!»
«Удаляюсь в садик мечтаний. Меня уже нет».
– Простите. Я, право, не хотел вас шокировать, но ведь вы зрелый человек…
– Увы, доктор, настоящая зрелость наступает тогда, когда начинаешь осознавать все счастье наделанных в юности глупостей, а пока… В общем, нет еще… И мама всегда о том же… Кстати, квартиру ее, «трешку» в самом центре, к сожалению продать не могу. Разве что вместе с мамой.
«Браво!»
«Угу».
– Я в самом деле не хотел вас…
А почему, спрашивается, ты «нас не хотел», противный? Чем мы тебе не вышли?»
«О как…»
И я, заметьте, уже не голубчик. Враз перестал быть «голубчиком». То есть «голубчики» – это те, кого хотят. Расхотели «голубчика», так получается. Да полноте, сударь, я все понимаю. Ваша попытка засчитана. Жаль, не сложилось.
Я тщательно слежу, чтобы весь сбивчивый монолог после маминой реплики правильно отразился на моем лице. Мне главное не сбиться, потому что в голову совершенно непрошенными и совсем невпопад лезут мысли о юной медсестрице, подчиненной Пал Палыча. О Милене.
Пусть мама сколько угодно язвит насчет необычного имени, но мне нравится его думать, произносить.
«Я молчу».
«Я слышу».
Если Милена еще не ушла, а я безнадежно болен, и она знает об этом, должна знать… У безнадежного, если прикинуть, куда меньше ответственности за свои поступки, чем, скажем, у надежного… Не так… У обнадеженного – вот оно, правильное определение! – гражданина. Самоконтроль занижен. Возможно, он напрямую связан с иммунитетом. Надо будет уточнить. О разуме и говорить не приходится: что было – растеряно. По-другому сказать, разумность пребывает в безнадежной растерянности. Похоже, что безнадежность – всеохватывающее явление, подавляет любые инстинкты. Кроме одного. Инстинкта…
«Спаривания? И “утрачено”, Ванечка. “Утрачено” – лучше, чем “растеряно”. На мой вкус, более литературно и ощущается рок».
«Ты о чем?»
«Я о разуме. Что было – утрачено. Не растеряно».
«Уловил. За подсказку с инстинктом отдельный поклон. И… спаривание. Просто идеальное слово. Не желаю скупиться на похвалы, не жаден, а потому посчитаю твою находку блестящей».
«Да уж, не ваш пошловатый новояз. И… Ванечка, еще раз: не заигрывайся, будь другом. Пожалуйста».
«Все