постаревшая мама провела меня на кухню, усадила за стол и напоила чаем с моим любимым земляничным вареньем. Мама вытирала заплаканные глаза носовым платком и рассказывала, как погибла Анна. На полочке стоял мой портрет, перевязанный чёрной лентой.
– Муж Ани спасся, а вот Анечка сгорела, – всхлипнула мать.
– Как же так получилось, что они вместе не спаслись?
– Да там, в давке, вообще ничего непонятно было.
– А он помогал ей спастись?
– Конечно, помогал. Пытался выдернуть её из пламени, да не смог. Там же давка была. Её языки пламени охватили, и тут возникла стена из обезумевших людей. Не смог он её найти.
Я подумала, что в газете была дана совсем другая версия, но не стала озвучивать свои мысли.
– Вот такое у них было первое и последнее свадебное путешествие на Мальдивы. Про них даже в газетах писали. Молодожёны всё-таки.
Я смотрела на родные стены и с трудом сдерживала рыдания, опасаясь, что расскажу маме о себе. Я не боялась, что мама мне не поверит. Материнское сердце не обманешь. В конце концов, я могу привести ей массу фактов из своей биографии, и она тут же поймёт, что я жива. Но больше всего я боялась, что у неё не выдержит сердце и случится удар.
На окне сидел мой любимый плюшевый медведь с одним загнутым ухом. Не удержавшись, я потянулась к медведю, взяла его и посадила к себе на колени.
– Анечкин, любимый, – сквозь слёзы произнесла мать. – Она с ним выросла.
– Красивый.
– Старенький уже, потрёпанный.
– Всё равно красивый.
Я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами, и, уткнувшись в потрёпанное плюшевое ухо, поцеловала его.
– Топтыжкин…
– Аня тоже называла его Топтыжкиным.
– А муж Анечкин как это всё пережил? Страдает, наверное, до сих пор?
– Да как мужики всё переносят… Женился он, когда ещё и года не было, как Анечка умерла.
– Женился?
– Ну а что, молодой, красивый, видный. Такие долго в холостяках не ходят. Конечно, мне, как матери, было очень обидно, что Матвей сразу женился, но… дело молодое, от этого никуда не денешься.
– А на ком женился?
– Да на своей соседке. Видно, она после смерти жены тут же поспешила его утешить.
– На Люське, что ли? – вырвалось у меня.
– На Люсе. А откуда вы про неё знаете?
Взгляд матери стал настолько проницательным, что я съёжилась. Мне стало ещё больше не по себе.
– А мне Аня про неё рассказывала, когда ещё только с Матвеем познакомилась, – тут же выкрутилась я из скользкой ситуации, не выпуская медведя из рук. – Говорила, что она к нему неровно дышит и на шею вешается. Люська к нему до знакомства с Аней часто захаживала…
– Вот она своего и добилась. Ребёнку уже полтора года.
Известие о ребёнке добило меня окончательно, и я уронила медведя на пол.
– Как? И ребёнок есть?
– Сын. Ванечка. Полтора года. Матвей звонил, когда малышу год исполнился. Радостный такой, хвастался. А теперь ему уже полтора. Мы не общаемся. Он в последний