явиться в распоряжение советской власти, сдать оружие и выдать главарей».
Задача, которая поставлена здесь, крайне трудная. Но предположим, что Сидор Иванов из леса вышел. По дороге он совершил подвиг: оглушил и принес на себе взводного командира. Что он может получить в награду за героизм? Свободу? Право жить с семьей? Обрабатывать землю (если она у него имеется)?
Но слов о прощении в вашем приказе нет. Вместо них имеется странная фраза: «Добровольно сдавшимся бандитам смертная казнь не угрожает». А что им угрожает? То есть приказ сообщает, что угроза все равно остается. Какая? Приказ не разъясняет.
Что сегодня происходит в реальности? Вот человек добровольно вышел из леса, сдал оружие, даже привел кого-то из оглушенных командиров. Как с ним поступают? Его поздравляют? Его благодарят? Нет. Его все равно отдают под суд. Его судят наравне с теми, кто был пойман чекистами или схвачен в плен во время боя. Что дальше?
А дальше какой-то спившийся юрист, желая показать свою преданность советской власти, придумал леденящую кровь процедуру.
Человека, который добровольно сложил оружие и вдобавок привел своего же лесного командира, судят наравне с остальными; приговаривают за антисоветскую деятельность к смертной казни, к расстрелу.
Раскаявшийся антоновец, слушая очень длинный приговор, успевает десять раз пожалеть, что доверился нашей листовке. Он видит и слышит, что советская власть его обманула. У него еще остается время мысленно попрощаться с семьей, понимая, что уже никогда ее не увидит. Как только закончат читать приговор – его расстреляют. Это известно всем подсудимым.
Неожиданно председатель трибунала объявляет: «Но, принимая во внимание, что Сидор Иванов добровольно вышел из леса, сдал винтовку и привел своего взводного командира, на основе приказа № 130 командующего войсками Тамбовской губернии…».
Подсудимый в доли секунды начинает понимать: происходит обещанное. Его сейчас отпустят домой. И он через день-два увидит всю родню. Он сможет заняться хозяйством…
А председатель заканчивает чтение: «…заменить Сидору Иванову смертную казнь через расстреляние десятью годами исправительных работ… Однако, учитывая амнистию в честь 7 ноября, сократить срок пребывания в заключении до пяти лет».
Значит, домой в самом лучшем случае он вернется еще не скоро. Что произойдет за пять лет с хозяйством, с женой, с детьми и со скотом, – сегодня не может сказать никто.
Вот почему на ваше предложение к мятежникам: «Сдавайтесь в плен, а также приводите с собой командиров» не отозвался не один человек. На какую массовую сдачу в плен при таких условиях можно рассчитывать?
– Что же вы, Аркадий Петрович, предлагаете? – было похоже, что беседа с Голиковым начинает Тухачевского утомлять.
– Нужно объявить: «Если человек вышел из леса, отдал оружие – он свободен от наказания. Безо всяких оговорок». Раскаявшийся антоновец должен знать и помнить только одно: если он разоружится, советская власть его простит и отпустит домой.
– А