восьми летней войной. А Щербак уже четко прочерчивал судьбу Голикова.
Вопреки закону, по которому лишить воинского звания можно было только по суду или по приказу высшего командования, в официальном документе Щербак самовластно объявил Голикова уволенным из Красной армии; не сомневаясь в согласии чоновского начальства на арест, считал, что получит в полное свое распоряжение и Голикова. А там никаких сложностей не предвиделось. Можно было объявить, что Голиков убит при попытке к бегству. Или даже еще лучше: «Голиков сбежал на улицах Красноярска от конвоиров, как в свое время сбежал арестованный Иван Соловьев».
Какоулин открыл папку и быстро прочитал доносы. По слогу некоторых из них командующий без труда узнал направляющую руку Кудрявцева. Вероятно, в эту минуту Какоулин сильно пожалел, что не остановил доносотворчество Кудрявцева, когда тот начал писать жалобы на Голикова в штаб. А теперь к внутренним делам штаба Кудрявцев привлек ГПУ, которое получало формальный повод вмешаться в эти дела.
Командирская судьба и жизнь Голикова теперь полностью зависели от командующего, который не хотел отдавать озлобленным чекистам начальника второго боевого района, но при этом не желал вступать в конфликт с ведомством Дзержинского. Щербак, неумный, необразованный, всегда хмурый и постоянно озлобленный, мог при удобном случае жестоко отыграться.
Какоулин размышлял и взвешивал, как поступить, 48 часов. Наконец он поручил своему заместителю ответить:
НАЧАЛЬНИКУ губ ОТДЕЛА ГПУ
Сообщаю резолюцию командующего губЧОН на Ваше отношение № 769/секретное:
«Арестовать – ни в коем случае. Заменить и отозвать. В. Какоулин».
Владимир Какоулин не был светлой личностью. Об этом свидетельствуют найденные мной расстрельные документы. Но своей резолюцией он спас Голикова от быстрой расправы.
Сегодня не понять, что ответ Какоулина своей смелостью должен был произвести ошарашивающее впечатление в местном ГПУ. В документе, адресованном Щербаку, имя Щербака не указывалось. Командующий войсками ЧОН губернии объяснял, что армия – это одно. Тайная, пусть и советская, полиция – другое. И полиция над армией властвовать не будет. Какоулин поставил Щербака на место. Резолюция стала тихим объявлением войны.
По распоряжению Какоулина на того же Голикова в штабе ЧОН было заведено самостоятельное дело № 301. Разбирать его должна была специальная следственная комиссия. В случае обнаружения реальных преступлений посланца Москвы комиссия должна была передать материалы своего расследования в суд.
Однако в стране уже начало действовать новое законодательство. Обвинениями, выдвинутыми против Голикова в стенах ГПУ, заинтересовалась новая по тем временам юридическая инстанция – прокуратура 5-й армии. Она тоже завела против него собственное «дело», третье по счету.
Но Голиков был еще и членом большевистской партии. Поэтому свое расследование решил произвести и губернский комитет партии, а также контрольная