увидел, что девочка смотрит в окно, и начал свое коварное дело. Чтобы помочь ей совершить то, чего не должна, он принял форму лилии и еле заметно проступил на грифельной доске, так, чтобы Кларибель только оставалось обвести контур – и вот рисунок готов. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы нарисовать лилию, и, если бы Кларибель сделала это сама и в соответствующий момент, ее бы похвалили; но даже хорошее дело становится плохим, если сделать его не вовремя. Так и произошло.
Вскоре наставница попросила учеников показать ей результат занятия. Когда Кларибель принесла ей свою доску, она понимала, что поступила нехорошо, и жалела о своем поступке, но жалела только потому, что боялась наказания. Когда наставница спросила у девочки ответ, та опустила голову и сказала, что не смогла решить задачу.
– А ты пробовала? – спросила наставница.
– Да, – ответила Кларибель, думая о том, что некоторое время она действительно пробовала это сделать.
– Ты теряла время зря? – прозвучал следующий вопрос. – Может, ты занималась еще чем-нибудь, кроме своей задачи?
Тут Кларибель поняла, что у нее будут неприятности из-за того, что она бездельничала, если она в этом признается. Забыв о Яшмовом Городе и о тех, кто обречен остаться за его прекрасными воротами, девочка ответила, что весь урок занималась только задачей. Наставница поверила ей – ведь раньше Кларибель всегда говорила правду – и сказала:
– Полагаю, ты запуталась, мое милое дитя; позволь мне тебе помочь, – и она была так добра, что показала девочке, как решить эту задачу.
Возвращаясь на свое место, Кларибель повесила голову, потому что она знала, что солгала, и, хотя об этом никто не узнает, ей было грустно. Она чувствовала себя так, будто уже стоит у стен сияющего Города. Но даже в тот момент все было бы хорошо, если бы она бросилась к наставнице и сказала: «Я поступила дурно, но я исправлюсь». Увы, Кларибель этого не сделала, и с каждой прошедшей минутой сделать это становилось все труднее.
Вскоре уроки закончились, и Кларибель грустно побрела домой. Ей не хотелось играть, потому что она солгала, и на сердце у нее было тяжело.
Когда пришло время ложиться спать, девочка устало легла в постель, но не могла уснуть, не могла молиться и лишь горько плакала. Она сожалела о том, что сказала неправду, и считала, что ее сожаления недостаточно, чтобы опять стать счастливой. И тут Кларибель услышала голос своей совести: «Прошу тебя, завтра же признайся в обмане».
И вновь увы – она подумала, что в признании нет необходимости, так как грех уже в прошлом и своим обманом она никому не причинила зла. И все же Кларибель знала, что не права. Если бы кто-нибудь спросил наставницу, та бы, наверное, сказала: «Так всегда бывает, дорогие детки. Грех невозможно избыть, не испытав перед тем стыда, потому что без стыда и раскаяния нельзя очистить душу».
В конце концов, наплакавшись, Кларибель уснула. А пока она спала, Ангел-Дитя прокрался в ее комнату