кто ему противостоял. Вот и мятежи стали регулярностью, а экономика покатилась по наклонной. В июле тридцать шестого грянул настоящий гром.
Сперва восстало Марокко, не первый уже раз. Но вместе с ним восстания начались и в самой метрополии: мятежники взяли Севилью, Кадис, а затем развернулись на северо-западе, захватив Овьедо и Сарагосу, а после – Кордову, Толедо, Гранаду…. Военные поднялись и в столице, но их сумели подавить отряды милиции и сторонники правящего Народного фронта, так активно поддержанного молодыми людьми, пусть еще и не всегда имевшими право голоса.
Конечно, Луис Лион оказался среди них, отстаивая позиции республики, вдруг враз пошатнувшиеся почти по всей стране, и радуясь победе над хунтой, пусть и не окончательной, но ведь столица не пала, основные города остались под контролем, а значит, еще пара-тройка дней, максимум, недель, и страна будет очищена от поджигателей, мятежников, фалангистов и сторонников итальянского и португальского фашизма. В июльские дни, сразу после разгрома мятежа, в это верилось с особым вдохновением. Это придавало сил. Тогда Исагирре первый раз попробовал записаться в армию, ему отказали, хотя он и проявил недюжинную настойчивость. Но ведь казалось, хунта это только на время. Несмотря даже на то, что у Второй республики остался под контролем один флот, плюс плохо организованная и оснащенная милиция и редкие сухопутные части, враз лишившиеся единого командования.
Следующий раз шанс для Лулу выдался в конце тридцать шестого. Хунта объединилась, создав свое правительство во главе с Франко. Странное все же стремление у всех диктаторов – именоваться как-то особо. Фюрер в Германии, дуче в Италии, и вот теперь в Испании каудильо. Будто не находилось прежних должностей, будто обязательно надо показать свою особость, безусловную значимость, для которой не существует постов, через которую весь народ, от детей до стариков, будет боготворить, именно боготворить, человека, поименовавшего себя особым образом.
Вот и Франко. Он оказался неплохим стратегом, к октябрю того года каудильо и его сподвижники захватили, с большим или меньшим упорством сопротивлявшийся запад и северо-запад страны. После такого успеха он возглавил хунту и, получив новые подкрепления от Португалии, Италии и Германии, поддержавших борцов с коммунизмом, двинулся в поход на столицу. Когда до Мадрида оставалось всего ничего, Исагирре вступил в армию, в состав шестнадцатой интербригады. Только так он смог попасть на фронт, осуществить свою мечту – отомстить за все поражения столь восторженно принятого им левого правительства и доказать всем явную силу своих физических недостатков. При этом пришлось учиться и другому, а именно стрелять в людей, а не по мишеням и убивать клинком, сходясь в штыковой. Метать гранаты, причиняя максимальный урон. Стрелять из пулемета по наступавшим шеренгой. Стрелять и убивать. У него оказались отличные учителя, прошедшие школу гражданской