о Пугачеве, Персии и прочих такого же рода глупостях, знайте, что вас всегда ждут в Оберштейне».
Князь запечатал письмо, подумал и, вздохнув, надписал: «Ее высочеству принцессе Елизавете». И протянул письмо Рибасу:
– Вы передадите ей.
Двойные игры в галантном веке
У него всегда на луке – две тетивы.
Дворец графа Орлова в Пизе.
Парк перед дворцом: белые статуи античных богов сквозь листву и открывающаяся отсюда, из палаццо, панорама средневекового городка – как декорация к «Ромео и Джульетте».
В парке за мраморным столиком сидел Орлов и читал донесение Рибаса. Поодаль стоял слуга Рибаса.
Орлов закончил читать письмо, прошелся по аллее. Потом сказал:
– Обожди пока в доме, милейший.
Слуга исчез в доме, и тотчас в парке появился Христенек.
– Перо и бумагу, – приказал граф.
Христенек принес перо и бумагу, разложил все на маленьком столике и приготовился привычно писать под диктовку графа.
– Скажи, милейший, что нужно сделать, коли ты не хочешь выполнить приказ?
– Объяснить начальнику, в чем он не прав.
– Ты на русской службе, – усмехнулся граф, – так что запомни: у нас муж и начальник всегда прав. Самые нелепые приказы в России не отменяются, они просто не выполняются. Дескать, как же, исполню, батюшка, со всем старанием, а исполняешь, – он засмеялся, – что сам хотел… Поди с богом, я сам напишу письмо.
Орлов сидел за мраморным столиком и писал.
Из письма графа Алексея Орлова императрице Екатерине 1774 года, декабря 23 дня, из Пизы:
«… И стану стараться со всевозможным попечением волю Вашего императорского величества исполнять. И все силы употреблю, чтобы оную женщину самому достать обманом, буде в Рагузе она находится. И коли первое не удастся, тогда употреблю силу, как Ваше императорское величество изволили мне предписать…»
– Вот так-то, матушка, сначала как я сказал будет, а уж потом только как ты повелела. Рабы твои, да не холопы.
Он продолжал писать:
«…для чего от меня послан был в Рагузу человек для разведывания об оной женщине, и тому уж более двух месяцев никакого известия об нем не имею. И я сумневаюсь: либо умер он или где-нибудь задержан и не может о себе известия дать. А человек был надежный и доказан был многими опытами в своей верности».
Он еще посидел за столиком, опять усмехнулся и приписал:
«А если слабое мое здоровье дозволит мне на кораблях уехать, то я не упущу – и сам в Рагузу отправлюсь, чтобы таковую злодейку всячески достать…»
– Здесь до бешенства дойдет… воду пить будет.
Он писал:
«Свойства же оной женщины описываю: что очень она заносчивого и вздорного нрава и во все дела с превеликою охотою мешается. И всех собой хочет устращать, объявляя при том, что со всеми европейскими державами в переписке. Повергая себя к священным стопам