ей пока знать не надо, – ответил ему отец. – Меньше крику будет. Завтра пошлем к Столпомиру людей. И пусть за невестой едет. Я сам к нему поеду.
И дружина незаметно перевела дух. Ехать к Столпомиру и сообщать о решении Избране всем одинаково не хотелось.
За время житья в Радомле Избрана приобрела дурную привычку подниматься с постели поздно. Все равно делать было нечего, выйти в дрянном тесном городишке некуда, а видеть никого не хотелось. Но сегодня ее спозаранку разбудил шум во дворе. Слышался громкий голос Секача, торопившего своих людей.
– Поди узнай, куда они снаряжаются, – велела Избрана девчонке, которую к ней для услуг приставила боярыня. – Опять поди на разбой собрались…
Девчонка выскочила в верхние сени, пугливо пряча глаза. Она боялась молодую княгиню, которая за все время ни разу не улыбнулась и не сказала ни слова, кроме коротких приказов.
– Говорят, воевода Секач поехал посмотреть, как там князь полотеский, – робко доложила девчонка, вернувшись. И добавила, словно хотела снять с себя непонятную вину: – Воевода Красовит сказал.
Избрана кивнула и взмахом руки отослала девчонку. Она была даже довольна отъездом Секача – наконец-то старый кабан по-настоящему взялся за дело! Но неприятным было то, что он уехал, не предупредив ее. Неприятным, но не удивительным. После произошедшего Избрана не расчитывала не только на доверие Секача, но даже на простую учтивость. Если все это кончится… когда все это кончится как следует, от Секача нужно будет избавляться.
С Секачом уехала довольно большая часть дружины, Предвар отправился на охоту. Избрана надеялась, что действительно на охоту. Из бояр в Радомле остались только сам хозяин и Красовит. Оба они ни разу за день не попались на глаза Избране, и непривычная пустота и тишина вокруг начали ее тревожить. В самом воздухе носилось что-то неприятное, беспокоящее. Избрана волновалась, сама не зная из-за чего, и с нетерпением ждала возвращения Секача.
Под вечер, когда воздух посерел, к ней вдруг заглянула девчонка. Зная, что княгиня не любит возле себя чужих, она несла свою нехитрую службу в верхних сенях.
– Воевода идет! – пискнула девчонка в дверную щель и скрылась, не успев даже сказать, какой воевода.
Ожидая Хедина, который единственный находил в себе смелость и охоту нарушать ее одиночество, Избрана сидела у стола, не поднимая головы. Перед ней лежал кожаный мешочек, в котором хранилось зеркало, но за все эти дни Избрана ни разу не испытала желания достать заморское чудо. У нее не было желания смотреть в глаза даже самой себе, а при мысли о том, что может привидеться Зимобор, она ощущала настоящий ужас. Теперь-то он не улыбнется! «Вот до чего ты все довела! А ведь я предупреждал!» – как живой представлялся ей голос старшего из братьев, суровый, осуждающий. А пока она сидит в этой дыре, он, брат, уже может быть в Смоленске.
– Здорова ли, княгиня? – раздался от порога низкий голос Красовита.
Избрана, очнувшись от задумчивости, в удивлении подняла голову. Сын Секача