так вот входит. И ведь тоже ежедневник открыла. Что ж я так рано поднялась? Причесаться бы точно успела…
Встретилась глазами с Ленкой, кивнула. Она сделала губами движение: привет, мол. А глаза как обычно… И тут на меня накатило. Я ведь на себя в зеркало смотрю! Ну, ведь уже через несколько лет я такой же стану, как они… Как Ленка, как Ольга. Буду также ходить, как в воду опущенная. Глядеть перед собой широко распахнутыми, но ничего не видящими печальными глазами побитой собаки. Вернее – никуда не смотрящими глазами… Одеваться черт-те-во-что и в одно и то же месяцами. Ежедневник начну заполнять, наверное. Разговоры – только о работе и сериалах, и только заунывные. А главное – жалеть себя начну. Очень сильно и постоянно, до самозабвения. Локти буду кусать, что жизнь не удалась, но сама и пальцем не пошевелю. И весь мир настолько будет унылым, а вся жизнь – безнадежной, что… Нет, даже повеситься не захочется, потому что такая будет ко всему апатия!.. И только на автомате: работа-дом-работа. Когда же это все закончиться?!
– Волков! – сказал начальник. – Где твой этот… подмастерье?
– А?! Что? – Витька Волков высунулся из-за угла в пол-оборота.
– Бэ! Где, говорю, Чемоданов?
– Не знаю, – Витька пожал плечами. – Он мне не докладывает.
– Плохо. Ты почти уже начальник ДТП, цельный майор, а не знаешь – где твой подчиненный.
Витька снова пожал плечами, уже молча.
– Он тебе звонил вчера, когда закончил там, когда выезжал?
– Ну…
– Баранки гну! Ты как отвечаешь?!
Витька подобрался, обернулся еще больше.
– Да, позвонил он вчера. Сказал – замерил, передопросил там, кого хотел.
– Все сделал?
– Да, все сделал. Все хорошо.
– Ну, да: «Как съездила?» – «Хорошо!» – «Что сделала?» – «Ничего!»… Так, Татьяна Дмитриевна?
Большая часть следователей грохнула. Я улыбнулась, разглядывая носки своих ботинок. Те, кто пришел к нам не так давно, не засмеялись. Это была уже старая местная шутка. Я однажды ездила в командировку в областной центр – допросить там много народу надо было, документы изъять… А на месте оказалось, что фирм там таких уже нет, людей почти никого не нашла; кого нашла – те ничего путнего не показали. Ну, вернулась, особо не расстроившись. Отрицательный результат – тоже… И на таком же ежеутреннем совещании меня начальник и спрашивает: как, мол, съездила-то? А сама поездка мне понравилась – ездили на машине с опером, ранняя осень была, тепло, дорога красивая, по городу самой бегать не пришлось. На обратном пути еще шашлыков поели, я пива напилась… Ну, я на полном серьезе и ответила, не задумываясь, как на духу – хорошо, мол, съездила. Тут он у меня и спрашивает, а что сделала из намеченного? А мне ничего и не оставалось ответить как: «ничего». В общем, который год мне это уже аукается…
– Так, если уж речь зашла… – продолжил начальник. – Татьяна Дмитриевна, что там у вас по таможенному делу?
«Ого!», – подумала я. – «Это еще к чему?.. Так, чё отвечать-то?!»
– Нормально пока… Работаю.
– Какое – работаю?! У тебя