цветастые тряпки.
– Остается утешаться тем, – изрек шут дребезжащим голосом, – что такую репутацию, как у меня, невозможно подмочить…
Не обращая внимания на всеобщий смех, фигляр извлек откуда-то длинную несуразную дудку и принялся дуть в нее изо всех сил. Помещение огласили пронзительные звуки, по неблагозвучию сравнимые разве что с извержением кишечных газов, но куда более громкие.
Подошедшая служанка выставила перед Хорстом миску с кашей, обильно сдобренной шкварками.
– Спаси нас Владыка-Порядок, – пробормотал он. принимаясь за еду.
Шут отложил дудку и запел, сопровождая непристойные куплеты бесстыдными жестами.
Бродячие паяцы, объединенные по слухам во что-то вроде цеха, гуляли, где вздумается, дерзкими выходками смущали обычных людей, вносили кавардак в нормальную жизнь и позволяли себе осуждать Порядок. Но, как ни странно, церковь никогда не выступала против них и даже сурово наказывала тех, кто осмелился нанести обиду наряженному в багрово-желтый костюм человеку.
Случалось, что выглядящих настоящим воплощением Хаоса шутов признавали одержимыми и сжигали, но куда реже, чем обычных людей. И намного реже, чем фигляры того заслуживали.
Хорст успел расправиться с кашей и собирался выпить пива, когда шут закончил выступление.
– О, добродетельные господа, – гнусаво заканючил он, протягивая длинную, похожую на растянутый носок шапку с бубенцом на конце, – я развлекал вас по мере слабых сил и вполне заслуживаю скромного вознаграждения…
С трудом проглотив ругательство, Хорст полез за кошельком. Проявить сейчас жадность значило выставить себя на посмешище. Потерянная монетка не стоила мгновений позора, когда над тобой будут потешаться на виду у толпы.
– Благодарю, благодарю, – пробормотал шут, проходя мимо Хорста. Вблизи бродячий фигляр выглядел еще отвратительнее, чем издали, – улыбке недоставало зубов, одежда нуждалась в стирке, а ее хозяин – в посещении бани. Воняло от него, как от лошади в жаркий день.
Хорст потягивал пиво, не вслушиваясь в звучащие вокруг разговоры. В один момент ощутил, что на него кто-то смотрит. Повернулся и встретился с взглядом, в котором кипела яростная ненависть.
Высокий черноволосый редар, на одежде которого красовался ало-золотой герб, нехотя отвел глаза. Хорст удивленно заморгал. Чем он мог вызвать столь откровенную неприязнь у человека, которого видел первый раз?
Компания из нескольких благородных занимала лучший стол, и он казался настоящим островком тишины среди обычного для постоялого двора гомона. Редары и воины из свиты не смеялись даже во время выступления шута, а сейчас сидели прямые и надменные, словно каждый проглотил по палке.
Такой компании не к лицу связываться с бывшим сапожником, даже если его «повысили» до высокого звания гонца.
– Желаете остаться на ночь? – Когда донышко опустевшей кружки Хорста хлопнуло о стол, рядом тут же возник хозяин.
– Непременно.
– С