и перекосило под опасным углом подобно машине, наехавшей на дорожное ограждение. Альваренга, который в тот момент шел от кормы к середине лодки, был сбит с ног и грохнулся на пол. Кордоба же вообще был подхвачен потоком воды и унесен в океан.
«В результате все, что было в лодке, смыло в море к чертовой матери, – рассказывает Альваренга. – Все снасти, фляги с водой, пакеты с едой, а Кордоба вообще очутился за бортом. Ему чудом удалось схватиться за перила одной рукой, так что его голова и грудь были в лодке, а ноги – в океане. Парень цеплялся за перила руками с другой стороны и кричал как сумасшедший. Не думаю, что он продержался бы долго в таком положении. Я схватил его за волосы и втащил обратно как большую рыбину».
Кордоба промок до нитки и был напуган до смерти. Дрожа, он опустился на дно лодки и поблагодарил капитана кивком головы. «У него изо рта и из носа текла вода, – говорит Альваренга. – А наша лодка к тому времени была затоплена до половины».
Альваренга оценил последствия происшествия. Ему не верилось, что его судно тонет. КОРДОБА ЖЕ БЫЛ ПАРАЛИЗОВАН СТРАХОМ. ОН БЫЛ В ШОКЕ (ВЕДЬ ТОЛЬКО ЧТО ЧУТЬ БЫЛО НЕ УТОНУЛ), НО АЛЬВАРЕНГА БЫСТРО ПРОБУДИЛ В НЕМ ИНСТИНКТ САМОСОХРАНЕНИЯ.
– Помогай мне! – крикнул он напарнику. – Давай вычерпывать воду!
– Да пусть мы лучше утонем, – простонал Кордоба.
– Только не смей мне сдаваться! – просил его Альваренга. – Шторм когда-нибудь закончится. Буря пройдет, и мы будем спасены!
Шторм полоскал рыбаков весь день. Они трудились не покладая рук, вычерпывая воду и не позволяя стихии затопить лодку. Работа одних и тех же мышц, однообразные движения, повторяемые час за часом, благодаря которым удавалось выбросить за борт хотя бы половину налившейся воды, – все это закончилось тем, что оба едва держались на ногах. Альваренга к тому же еще пребывал в состоянии неимоверной ярости. Он взял дубинку, которой они глушили рыбу, и в приступе неконтролируемого гнева начал крушить ею бесполезный двигатель. Потом он схватил радиопередатчик, навигационный прибор и выбросил оба устройства за борт.
После захода солнца стало холодно. Альваренга и Кордоба забрались в кофр для рыбы, перевернутый вверх дном, и устроились внутри его. Когда ветер начинал свистеть снизу, они использовали пластмассовую крышку ящика для защиты от наиболее яростных порывов. Водяная пыль осела. Двое мужчин, промокших до нитки, будучи не в состоянии даже сжать руку в кулак от холода, обнялись и обхватили друг друга ногами, да так и сидели в своем укрытии. Но по мере того как лодка оседала все больше, они по очереди вылезали из кофра и минут десять-пятнадцать вычерпывали прибывающую воду. Чтобы вернуть хотя бы несколько галлонов воды обратно в океан, приходилось натруживать и без того уставшие мышцы и усугублять растущую боль. Дело продвигалось медленно, однако озеро у них под ногами постепенно становилось все меньше.
Кордоба начал всхлипывать.
– Не плачь, – говорил ему Альваренга. –