сидения на цепи, сорвется с места ураганом, чтобы выплеснуть скопившуюся энергию; он помчится что есть мочи к забору, взрывая на ходу землю, в последний момент, оказавшись перед самым забором, попятится. Любой мало-мальски твердый предмет тут же окажется в его пасти. Хвала Аллаху, сад был немаленьким. Участок, выделенный в те времена, когда земля в деревне была дешевой, составлял примерно четыре денюма[1]. Пес мог носиться сколько ему вздумается.
Я ждал примерно полчаса, затем подозвал его, взял на поводок и повел на прогулку. Я всегда стараюсь брать с собой Кербероса только после того, как он набегается и устанет. Он такой сильный, что никакая цепь ему не помеха, он просто тащит меня вперед, как машина, и все. Правда, ошейник помогает напомнить псу, кто главный, если он очень уж разгуляется.
Мы вышли на берег моря. Под вечер дневная жара несколько спала. Палящее солнце уже направилось к горизонту, и все вокруг начало покрываться розоватой дымкой. Рыбаки вытаскивали из моря свои сети. Несколько рыбачьих катеров плыли к берегу. Шум их моторов эхом долетал до нас, становясь все громче.
Я посмотрел на шагомер, закрепленный у меня на поясе: 2342 шага. В общем, до обязательной ежедневной нормы мне еще было далеко. Я зашагал быстрее. Кербероса приходилось оттаскивать от тех мест, где он замирал, вероятно, нанюхавшись мочи какой-нибудь очаровательной суки.
Граждане, приехавшие отдохнуть к берегу моря на один день, уже складывали свои покрывала, собирали грязную посуду, мангалы, мячи, которые целый день гоняли по берегу их дети, и грузили все это в свои машины. Скоро начнется всеобщее плотное движение в сторону Стамбула. Девчонка, должно быть, давно в машине, подумал я. Сейчас она непременно рассказывает своим приятелям о странном человеке, с которым познакомилась в Подиме. Может быть, даже называет меня «сумасшедший старик».
Что бы она сейчас про меня ни говорила, мне не было до нее никакого дела. С такими неопытными молоденькими девочками очень сложно. С Арзу все было намного проще: ни она не ждала от меня ничего, ни я от нее. Она сразу согласилась на мое требование не прикасаться друг к другу. Мы могли разговаривать, могли дружить, но даже на простое рукопожатие я не был согласен. Сначала это мое желание показалось ей странным, но потом даже понравилось. Лишь однажды она спросила:
– Прости, Ахмед, это что-то значит для тебя?
– Нет, – ответил я, – это ничего для меня не значит, но я не могу ни к кому прикасаться, будь то мужчина или женщина, и не позволю кому-то касаться меня.
– О-о-о, – улыбнулась она. – В этой стране тебе, должно быть, трудно приходится, дружок! Признаться, мне самой не нравится, когда наши мужчины обнимаются и целуются, здороваясь, но что поделаешь? Таков обычай. Даже Али так делает… Стоит ему встретить знакомого, как кидается ему на шею и давай целовать.
Мы с Керберосом приближались к центру деревни. Отсюда до дома Али было уже недалеко. Если я сверну на тропинку слева, то примерно за десять минут дойду, подумал я, но не свернул.
Кто знает, что теперь происходило в их доме? Я был