не мог. Наверное, нужно было, чтобы что-то случилось, разбудило спящее озеро.
– Озеро? Кто бы мог подумать. Ты всё такой же романтик.
– Ну, не такой же. Прошло много лет.
Я обернулся. Туман слегка расступился, чтобы я мог лучше разглядеть свою собеседницу. Разглядеть я её, правда, не смог, слишком всё вокруг призрачное, но разговаривать стало проще – когда знаешь, куда примерно смотреть, всегда проще, даже если глаз не видно. Возможно, просто память меня подводила – я не мог вспомнить, какие у неё были глаза, когда мы последний раз встречались много-много лет назад.
– Ну, здравствуй, – сказала она.
– Привет, – ответил я.
– Вот мы и встретились. Как ты и хотел, в тумане.
– Да, в тумане. Он величественен, правда?
– Наверное. Тебе лучше знать, это – твой туман.
– Разве и не твой тоже?
– Может быть. Но для того, чтобы он считался моим, мне бы неплохо было быть здесь, как бы это сказать, более материально, чем сейчас.
– А сейчас ты где?
– Ой, это сложно объяснить. Не тут. Хотя, ты со мной разговариваешь, значит, наверное, и здесь тоже. Парадокс.
Мы молча побрели вперёд сквозь туман. Потом мы о чём-то говорили, как тогда, давно, и опять слова были лишь фоном. Всё-таки в мире без звуков невозможно долго находиться, и не начать с кем-то говорить. Пусть даже с собой. Пусть даже с неясной тенью, что бредёт от тебя по правую руку.
У меня совершенно неожиданно промокла майка. Я как-то никогда не думал, что туман может быть мокрым, хотя, вообще-то, он состоит из воды. Как сказал мне когда-то какой-то знакомый, туман – это просто испаряющиеся слёзы. Жидкость превращается в лёд при низких температурах, а испаряется при высоких. Слёзы, наверное, тоже могут замёрзнуть или вознестись на небо в виде лёгких как пёрышко частичек завтрашних дождей. Может, я потому и не умею плакать, что мои слёзы превратились однажды в туман, и теперь каждую ночь выходят из далёкого тёмного леса навстречу реке?
– Послушай, – сказала она вдруг, – я хочу, чтобы ты помог одному человеку.
Неожиданная предметность фразы настолько меня удивила, что я на секунду испугался за наш допотопный туман. Вдруг он не выдержит, рассыплется, как карточный домик? Но нет, ничего не случилось.
– Кому? – Спросил я и долго ждал ответа. Она молчала не потому, что не знала, как ответить, она хотела, чтобы я сам догадался. – Тебе?
– Мне, – она отвернулась.
– Как я тебя найду? – спросил я.
– Уж найди как-нибудь.
Я подождал, – может, она даст хоть какую-то подсказку, но она отвернулась от меня, и, казалось, смотрела в сторону. Знакомые мне когда-то черты её лица стали отчётливо вырисовываться только сейчас. Я начал вспоминать, какой у неё был подбородок, и туман вокруг него немного рассеялся. Вспомнил тёмные брови, длинные волосы цвета кофейной гущи, маленький аккуратный