«Раздражение, вызванное в шесть часов утра работающим под окном двигателем мотоцикла». Кажется, она так называется.
Честно говоря, у меня вызвало вопрос нахождение стихов Караджича рядом со стихами Сталина и картиной Гитлера, но я не задал его. Хватит и того, что я привел в салон для избранных двух людей, в которых не был полностью уверен. Но уж очень они просили, и я согласился. Провел Быстрякова и Белокопытова в большую комнату, где уже расположилось порядка тридцати человек. Масштаб комнаты позволял вполне спокойно пережить такое количество людей. Масштаб личностей, на мой взгляд, в комнате был разным, от звезд, залетевших на огонек, до пришедших со мной хухры-мухрышек.
Среди хороших знакомых на семинаре оказались Роман Румянцев с девушкой, Олег Петров-Петров, барабанщица групп «Накал факела» и «Злые доты» Мария «Моревна» Лучникова, модный писатель П. Левин, чуть менее модный, но многообещающий Сергей Сурганов, непонятный деятель то ли контркультуры, то ли незаконного оборота наркотиков А.Г., известный среди друзей, как Г.А., молодой артист Епифанов, и некоторые другие невысокопоставленные лица.
Быстряков и Белокопытов вначале явно чувствовали себя немного не в своей тарелке, но потом, видя, что никто не собирается пережевывать их непрезентабельный видок, перестали переживать. Но начал я. И не зря.
Во-первых, Быстрякова чуть было не побил один из радикальных поэтов, вначале решивший, что Быстряков «голубой», а затем, что тот к нему пристает. Поэт этот всегда не дружил со своей бритой башкой, поэтому было странно видеть его вообще в этом месте и среди этих людей. Но и сам Быстряков постарался, чтобы о нем так подумали, прочитав стихотворение собственного сочинения:
Лежишь передо мною, юн и чист,
Трепещешь перед входом, мой малыш,
В фантазий мир, и ты пока молчишь.
Лежа передо мною, белый лист.
А во-вторых, Белокопытов все-таки отыскал где-то водки и нажрался вусмерть. Ахуновская была в гневе. Мне было неприятно. Даже неудобно. Если бы я имел возможности Сталина, то расстрелял бы и того, и другого. А Ахуновскую наградил бы премией имени Ленинского комсомола.
Но возможностей Сталина у меня тогда не было, поэтому я просто и легко испортил с ними отношения, а с Аленой еще сильнее подружился.
Кстати, возможностей Сталина у меня нет до сих пор, зато чувство, которое испытывал Гитлер к евреям и мотоциклистам, а не велосипедистам, как принято считать недалекими гитлероведами, я испытываю постоянно.
БЕС ВЛИЯНИЯ
Многие мои знакомые бросили пить, увидев меня однажды пьяным. Денег с них я за это не брал, мне вполне хватало человеческой благодарности их родных. Один – артист Я. – даже бросил курить и по-своему отблагодарил – передал мне восемь пачек уже ненужного ему «Беломора», которые я отдал Быстрякову.
БЕС ДОЛЛАРОВ
Если бы за каждое предложение жениться, которое мне делали, я брал с девушек по доллару, то к 2001 году определенно точно накопил бы пятнадцать американских рублей.