кажется, – сказал он смеясь, – что нам, молодым людям, непременно надо побывать на утесе и покачаться там на веревке из-за какого-нибудь цветочка, чтобы возбудить участие мисс Милдред, тогда она, может быть, и нас защитила бы во время нашего отсутствия от всяких нападок.
– Я надеюсь, сэр Вичерли, что я не сказала ничего вам неприятного, – возразила Милдред с чувством, и краска, разлившаяся по ее лицу, сделала ее еще прекраснее. – Я хотела только сказать, что господин Вичекомб не способен носить чужое имя, не имея на него права.
– Милое мое дитя! – сказал баронет, взяв опечаленную девушку за руку и целуя ее в щеку с отцовской нежностью, – тебе трудно обидеть меня, будь уверена, что я даже готов уступить молодому человеку оба мои имени, если только ты этого желаешь!
– Ведь и я хотел только сказать, мисс Милдред, – снова сказал Том, опасаясь, что он зашел слишком уж далеко, – и я хотел только сказать, что господин Вичекомб – безвинно, может быть, сам не зная как, получил оба имени, которые так долго принадлежали одной из древнейших и почтеннейших фамилий Англии. Мало ли есть молодых людей, которые достойны быть графами, князьями, а между тем законы считают их…
Тут Том остановился, желая подыскать название, которое было бы наиболее точным, как баронет прибавил:
– Filius nullius – вот настоящее слово. Том, я слышал его из уст твоего покойного отца.
Том вздрогнул и со страхом осмотрелся, будто желая увериться, не подозревает ли кто-нибудь истину. Потом снова начал говорить, желая воротить благосклонность Милдред, которой слишком дорожил:
– Filius nullius, мисс Милдред, вполне выражает то, что я хотел сказать, – человека без законного происхождения. Мне говорили, что в колониях весьма обыкновенно принято принимать имена наших знаменитых фамилий и потом выдавать себя за их родственников.
– Я никогда не слышала, сэр, ни одного слова от господина Вичекомба, из которого можно бы было заключить, что он считает себя родственником вашего дома, – отвечала Милдред спокойно, но решительно.
– А слышали ли вы когда-нибудь, мисс Милдред, чтоб он сказал, что он нам не родня?
– Нет, я этого никогда не слышала, сэр.
Приход сэра Джервеза Океса прекратил этот разговор. Вице-адмирал был, по-видимому, в самом веселом расположении духа.
– Если б только можно было, сэр Вичерли, взять с собой в море все удобства вашего дома и все милые лица, которые теперь меня окружают, нашему отшельничеству пришел бы конец! – весело сказал сэр Джервез после обычных приветствий.
– Мой дом, сэр Джервез, – отвечал хозяин, – совершенно к вашим услугам.
– А, наконец-то, и ты сюда пожаловал! – воскликнул вице-адмирал, обращаясь к входящему Блюуатеру. – Я уверен, сэр Вичерли, что мой товарищ слово в слово повторит все, что я сейчас имел удовольствие вам говорить. Я рассказываю сэру Вичерли, Блюуатер, о том неизъяснимом удовольствии, которое мы испытываем теперь под этой кровлей, среди очаровательных дам, которые