перекура.
– Приведите ко мне Даудолла! – шутит домохозяйка, у которой заканчивается шерри.
Даудолл – шутливая поговорка, смягчающая неловкие ситуации, но он и юридический гений, который может вытащить вас откуда угодно. Может, эта поговорка и раздражает его, но она способствует его бизнесу, а Лоренс Даудолл всецело деловой человек.
Уотт знает: то, что Даудолл – его юрист – заставляет его выглядеть виновным, но Даудолл вытащил его из тюрьмы, как Гудини. Теперь у него не будет никакого другого юриста.
Метрдотель добирается до них, и Даудолл объясняет, что он пришли сюда, чтобы повидаться с джентльменом. Он показывает, с каким именно, и Питер Мануэль тоже взглядывает на них.
Следуя за метрдотелем, двое пробираются через комнату. Мануэль не встает, чтобы поприветствовать их, – он продолжает вызывающе сидеть, когда они причаливают к его столу. Даудолл представляет мужчин друг к другу. Никто не пытается обменяться рукопожатием.
Уотт и Мануэль абсолютно не похожи друг на друга. Они выглядят так, будто вообще существуют в разных историях. Если бы это было кино, Уильям Уотт играл бы в комедии Илинга[4]. По своей натуре Уотт – забавный человек. Ростом шесть футов два дюйма во времена невысоких мужчин, нескладный, пухлый, особенно в талии, там, где подпоясывает брюки. И он лысеет; его редкие волосы зачесаны назад на большой детской голове. У него нелепо большие руки. Ему пятьдесят лет, и он кажется актером, играющим неуклюжую властную личность в доброй комедии нравов. В некотором роде Уотт такой и есть.
Во время войны он служил полицейским-резервистом – в его обязанности в основном входило расхаживать здесь и там, возвышаясь над остальными людьми. В то время для него это многое значило. Мистер Уотт любит власть и любит находиться рядом со власть имущими. Он любит респектабельность и любит находиться рядом с респектабельными людьми. Но больше всего он любит находиться рядом со власть имущими, респектабельными людьми.
Питер Мануэль из совершенно другого фильма. Его фильм был бы европейским, черно-белым, снятым Клузо[5] или Мельвилем[6], отпечатанным на плохом складе и показанным в артхаусных кинематографах только для взрослой аудитории. В фильме не было бы насилия или крови, это не эпоха пиротехники и потрошения на экранах, но в подобных фильмах всегда подразумевается угроза.
Невысокий и крепко сложенный, пяти футов шести дюймов ростом, Мануэль смахивает на грубого, но красивого Роберта Митчема[7]. Ему тридцать лет. У него густые брови, довольно пухлые и чувственные губы. Он смазывает волосы бриллиантином, зачесывая их назад с квадратного лица, разделяя гребнем на толстые блестящие пряди, похожие на масляную лакрицу. Он сердито смотрит из-под низко нависших бровей; его внезапная улыбка редка и всегда желанна – возможно, потому, что успокаивает: ничего плохого все-таки не случится. Люди часто замечают элегантность его одежды, и он уверен, что производит впечатление