с порога заявила вернувшейся с работы Женьке:
– Забирай барахло и шкирдуй в свою деревню. Ты мне таперича никто, и Фёдору не жена. А дом этот мой, твоего тут ни брёвнышка нет. Так что уезжай отсель, без тебя тесно.
Женька ахнула.
– Как это, ни брёвнышка моего? Пристройку-то Федька ставил, на свои, и кухоньку сколотил, и мебель своими руками сделал…
– Вот и я о том же, Федька строил, а ты здесь причём? – отрезала Наталья. Увидев в Женькиных глазах слёзы, смягчилась. – Ладно, не реви. Чай не звери, не гоним. Поживи пока. А только через месяц чтоб тебя тут не было.
Раздел имущества
Женька поплакала, погоревала… и написала заявление в суд, требуя вернуть им с Олькой каменную пристройку к Натальиному дому, построенную на деньги мужа. Ольке к тому времени исполнилось шесть, с Фёдором они жили одной семьёй почти семь лет, почему же пристройка теперь Натальина? Олькина она! Чья же ещё? О Фёдоре, который являлся хозяином пристройки, Женька и не вспомнила. Ушёл и ушёл, живет где-то, значит, есть где жить. А им с Олькой куда деваться? Всё это Женька изложила в заявлении, как смогла, орошая бумагу злыми слезами обиды.
К негодованию Натальи, суд решил дело в пользу Женьки. Пристройку Женьке, однако же, не вернули – она осталась за Фёдором. Наталье велено было выделить им с Олькой жилплощадь, равную по метражу половине пристройки. Женька воспрянула духом: «Половина моя!». Но пристройку Наталья не отдала – отгородила фанерной перегородкой узенькую выгородку, больше похожую на коридор, чем на комнату.
Окно перегородка разделила пополам: половина Женькина, половина Натальина Вот в этом-то коридорчике – шириной полтора метра, с одного конца глухая стена, с другого пол-окна – в этом коридорчике им с Олькой полагалось жить. Охнула Женька, но делать нечего: решение суда Наталья исполнила, положенные им с дочкой девять квадратных метров «наличествовали полностью» (шесть метров в длину и полтора в ширину, шесть на полтора равняется девяти). Оговоренное в решении суда окно тоже имелось – в виде половинки. Не поспоришь.
А жить-то как?
В дальний от окна простенок Женька втиснула кровать, в середину поставила шкаф, у окна стол. Здесь было относительно светло, остальная «жилплощадь» утопала в полумраке. За столом Женька шила и варила на керосинке нехитрую еду, здесь же маленькая Олька делала уроки, сидя на деревянном табурете, который, вставая, задвигала под стол. Больше в выгородке ничего не помещалось, мимо шкафа протискивались бочком, на кровать залезали через спинку: по ширине она была такая же, как их «комната».
Вражда
Так и жили – врагами. Входили и выходили через Натальину половину, оставляя на крыльце обувку. Наталья хмуро смотрела им вслед, понимая, что проиграла. Ничего, она своё возьмёт, выживет из своего дома эту змею.
Женька помалкивала – боялась, что Наталья станет вымещать зло на маленькой Ольке. Из деревни привозила свежие яйца, домашний вкусный творог, сливочное масло (мать держала корову и овец). Выставляла на