что-то вроде вздоха.
Фассин слушал ответ вполуха и уделил еще меньше внимания следующим вопросам и ответам – ни один из них не добавил ничего существенного к уже сказанному, а вопросы в основном звучали так: «Ты уверена?», «Ты, случайно, не спятила?», «Ты не врешь, мерзкая машина?». И еще: «Ведь меня-то не в чем обвинить, да?»
Фассин воспользовался экраном, чтобы получить представление о топографии этого района галактики. Он вызвал удобно масштабированную голограмму и дал задание привести существовавшее до сего дня представление о сферах влияния (не отвечающее реалиям вот уж два с половиной века) в соответствие с теми данными, что пришли вместе с сигналом ИР, отвечающим реалиям всего семнадцатилетней давности. Когда он сделал это, огромное количество звезд поменяло окраску с одного условного цвета на другой, указывая, на какое космическое пространство распространила свою власть гегемония звездного скопления Отъединение Эпифания-пять.
– …Сопротивляться им всей нашей мощью! – проревел адмирал флота Бримиэйс.
– Я не сомневаюсь, что именно это вы и сделаете, – сказала голограмма. – Однако все говорит о том, что, если даже вы объявите полномасштабное чрезвычайное положение и в условиях жесткой военной экономии переведете всю промышленность на строительство военных кораблей, за силами вторжения останется многократное численное превосходство.
Адмирал Бримиэйс издал громкий, угрожающий рев.
У Фассина тоже возник вопрос, но только не к голограмме, а к себе. У него было неприятное ощущение, что ответ на этот вопрос поступит очень скоро, хотя он искренне надеялся, что этого все же не случится. А вопрос звучал так: Какое все это, черт побери, имеет отношение ко мне?
– Позвольте мне продолжить? – сказал образ после того, как вопросы стали сменяться утверждениями о невиновности выступающих, призывами к героической решимости, заявлениями в защиту чести мундира и нападками на других присутствующих функционеров, сильно разнящимися по степени завуалированности, но с преобладанием более грубых. Голограмма улыбнулась едва заметной печальной улыбкой. – Я понимаю, что услышанное вами оказалось для каждого шоком. Однако на самом деле это лишь преамбула к самой важной части послания.
Образ адмирала Квайла сделал паузу, чтобы слушатели в полной мере осознали сказанное:
– Итак, среди вас есть один господин, который вот уже некоторое время задает себе вопрос: а какое я имею отношение ко всему этому?
«Черт», – успел подумать Фассин, и образ тут же перевел взгляд на него. Неужели он теперь и в самом деле смотрит на Фассина? Или каждый тоже думал, что голограмма смотрит именно на него? Головы или другие соответствующие голове части тела повернулись в его направлении. Это, видимо, означало, что речь все же идет о нем.
– Наблюдатель Фассин Таак, покажитесь присутствующим.
Кровь зашумела в ушах Фассина, когда он встал и медленно, чтобы не сказать слегка, поклонился