Владимира-язычника и Владимира-христианина. При этом логично было бы думать, что образ Владимира-язычника не ограничивался чертами блудника и женолюбца, а соединял их с чертами ревнителя языческой веры и соответственно – гонителя христиан, которые обрисованы в Повести временных лет. Так, эпизоды с воздвижением кумиров и мученичеством двух христиан, обнаруживаемые в летописном повествовании под 980 годом, производят впечатление вполне архаичных; и к тому же они хорошо вписываются в исторический контекст борьбы Владимира с Ярополком.
Интересным источником, содержащим информацию о крещении Владимира, является «Хроника» Титмара, епископа Мерзебургского. Хроника содержит различные сведения рубежа X – XI веков, представляющие для нас сегодня особый интерес. Так, в «Хронике» сообщается о политике династии Оттонов и об истории западных славян, а также об их взаимоотношениях. Есть в «Хронике» сообщение и о Владимире; правда, не очень лицеприятного характера: «Он взял жену из Греции… По её настоянию принял святую христианскую веру, которую добрыми делами не украсил, ибо был великим и жестоким распутником и чинил великие насилия над слабыми данайцами»[54] (греками. – О.П.).
В этом кратком сообщении обращают на себя внимание два момента: киевский князь принял веру «по настоянию» своей жены-гречанки, однако веру эту добрыми делами не украсил, так как был великим и жестоким распутником и творил «великие насилия», под которыми можно подразумевать в том числе и захват Владимиром Херсонеса-Корсуня.
Как видим, автор «Хроники» подчёркивает, что крещение не изменило князя. Приняв христианскую веру от жены-гречанки, Владимир не смог украсить её добрыми делами, пишет Титмар.
Совсем по-другому видят эту ситуацию русские авторы. Как уже указывалось, в оригинальных произведениях, сообщающих нам о князе Владимире, обнаруживается противопоставление Владимира-грешника (язычника) Владимиру-праведнику, коим он стал после принятия крещения. Естественно, что такое чудесное преображение в столь короткий срок вряд ли было возможным. Но действительная история очень мало интересовала средневековых авторов, старающихся в своих произведениях возвысить правящую династию и преподать потомкам поучительный урок о силе веры и праведности богоизбранных князей русских.
В одной из последних глав «Хроники» Титмара Мерзебургского встречается уже знакомый нам по «Слову» сюжет о Владимире как нищелюбце и подателе милостыни, что выглядит очень контрастно по отношению к предыдущим характеристикам Владимира как женолюбца и гонителя христиан. Вообще повествование Титмара о Владимире наполнено контрастами. Так же неоднозначно выглядит и описание крещения Владимира.
Древнерусская традиция – как корсунская, так и киевская (Иаков Мних), – в равной мере приурочивает крещение Владимира к взятию Корсуня. Разница только в том, что в первом случае Владимир идёт на Корсунь, чтобы принять там крещение, а во втором приезжает в Корсунь уже крещёным, чтобы