оказался под носом у Данко,– мои новые звездочки и твоя путевка в дисбат, Шагаев.
Старшина тщательно затушил сигарету в пепельнице, для верности еще и плюнув в нее. К удивлению Данко, пепельница выдержала такое наказание. Полностью удовлетворенный собой и окружающим миром прапорщик уставился на Данко, как, наверное, смотрели на древних римлян первобытные варвары. Данко внимательно рассматривал огромную бородавку на подбородке у старшины. Бородавка была коричневая и на красном лице прапорщика напоминала присосавшегося, раздувшегося от крови клопа.
Старшина продолжил?
– Но я могу поступить и по– другому. Могу порвать и выбросить этот дрянной листок бумаги в сортир, быстрее даже, чем ты ешь свой вонючий обед в этой скотской столовой…
– Я медленно ем…
– Что?!
– Я всегда ем не спеша…
– Ты ешь не спеша? То есть ты хочешь сказать, что ешь, никуда не торопясь, я правильно тебя понял, подонок?
– Так точно.
– Очень хорошо. Не беспокойся, подонок, возможно, очень скоро тебе придется жрать очень быстро, и ты еще будешь жалеть, что тебе в тарелку мало наложили того дерьма, которое тебе придется глотать. В дисбате ведь оно так, Шагаев. И тебе лучше заранее привыкать к нему. А сейчас, если хочешь сохранить остатки своих зубов, закрой эту чертову дыру, которую ты называешь своим ртом, и слушай, что я тебе скажу, понял?
– Понял.
– Так вот. Я могу порвать этот листок и забыть про него. Конечно, не из сострадания к твоей жалкой судьбе. А теперь я хочу, чтобы ты спросил: для чего я могу сделать это?
– Для чего?
– Умница! Ну разве не умница– с первого раза все понимает, а? Если ты будешь идти вперед такими темпами, Шагаев, того и гляди, ты скоро всех нас не у дел оставишь, а? Как сам думаешь, Шагаев?
Данко промолчал.
– Смотри-ка, уже зазнаешься. Даже не отвечаешь, а, Шагаев? Ну не вундеркинд ли, а? Вундеркинд, самый настоящий! С такими мозгами тебе бы на скрипке играть. Стоял бы себе, пиликал где-нибудь в переходе… А теперь, слушай сюда, подонок. Значит, так– выбора у тебя нет. Поэтому я тебе выбора и не предлагаю. Сделаешь то, что я тебе скажу, получишь за это хорошие бабки,– понял, Шагаев, реальные бабки,– а потом спокойно уволишься и поедешь домой, в свой Урюпинск. Если же нет– прямиком отсюда отправишься в дисбат. И уж поверь: я сделаю все, чтобы ты отсюда не вышел. Если ты думаешь, что я тут сижу и просто тебя пугаю, ты глубоко ошибаешься. И это будет твоя последняя ошибка в твоей никчемной жизни, поверь. Я даже не говорю тебе “подумай”, потому что это занятие не для тебя. И не для этой ситуации, в которую ты сейчас вляпался. Надеюсь, это хоть ты понимаешь, подонок? А теперь я, просто из формальности, спрашиваю тебя: ты согласен?
Тупоголовый, краснолицый, самодовольный прапорщик попал в самую точку. Жажда скорого “дембеля” – увольнения из армии– самая сильная жажда у любого старослужащего. Розовая мечта, предел всех желаний. Вернее– предел, за которым осуществляются все желания: свобода, пьянки, девчонки. И