пошли бы прахом.
Перепуганная этим шумом горничная вышла из своей комнаты и пыталась что-то сказать, но ее никто не слушал. Наконец, ей удалось объяснить Дженни, что пастор и Алиса не вернутся до понедельника, а Артур уехал, так как был отпущен пастором к родным. И теперь хитроумная Дженни получила второй удар, едва не сваливший ее с ног. Психологически она была так сломлена, что не имела сил говорить.
Ирландка тем временем перекричала свою госпожу, а потом едко отчеканила:
– Пастор с мисс Алисой сбежали от такой жены и матери. Теперь они на даче лорда Бенедикта, где вам их не достать. А вот как только пастор вернется, я все ему о вас доложу и попрошу расчет. В таком позорном доме я жить больше не желаю! Вам пастор запретил тревожить слуг, если они ушли спать. А вы нарушили его приказание. Да, впрочем, что вам стоит это сделать, если вы потихоньку от него на свидания ходите. О, я все, все знаю! Мой знакомый служит у мистера Б. и рассказал мне о ваших отношениях с его хозяином. Я молчала – плевать мне было на ваше поведение. Но теперь, когда вы осмелились потревожить мой сон, нет, тут уж пощады вам не будет!
Дженни почувствовала головокружение, тошноту, пошатнулась и, наверное, упала бы, если бы сильные материнские руки ее не поддержали. Но как только мать коснулась ее, Дженни вздрогнула, выпрямилась и оттолкнула леди Катарину.
– Спасибо, мама, я уже хорошо себя чувствую. Спускайтесь, пожалуйста, вниз. Я иду за вами.
Что-то особенное было в голосе Дженни и во всей ее фигуре, что заставило всех трех женщин замолчать. Ирландка злобно фыркнула и захлопнула свою дверь, а пасторша молча сошла вниз. Не обменявшись ни словом, мать и дочь разошлись по своим комнатам. Дженни чувствовала боль, физическую боль в сердце. Она вошла к себе в комнату, где все валялось неприбранным с самого утра. Ей было не под силу оставаться в этом хаосе, и она решила переночевать в комнате сестры. К ее удивлению, небольшой коридор, отделявший комнаты отца и Алисы от остальной части квартиры, был заперт на ключ. Дженни решила, что глупый старый Артур, запиравший дверь в коридор во время отдыха отца, просто забыл ее открыть. Она вышла в переднюю, чтобы пройти через зал и кабинет отца в этот же коридор, но кабинет также оказался запертым.
Как ни была разбита сейчас Дженни, она все же снова пришла в ярость, проклиная старого Артура, слишком много себе позволившего, по ее мнению. Бедной Дженни и в голову не пришло, что старый Артур действовал по приказу, полученному от пастора: закрыть все двери в его и Алисы комнаты и до их возвращения ни по чьему требованию не открывать. Пастор получил это указание от лорда Бенедикта, вот почему старому слуге было приказано так поступить.
Дженни поняла, что провести ночь в комнате сестры и воспользоваться чистотой и уютом ее жилища, переделанного из сарая, ей не удастся.
Невольно Дженни вспомнила, как она допекала Алису за ее музыку, пока, наконец, девочку не переселили в новую комнату, сделанную из присоединенного к дому каменного сарая, предварительно отгородив ее новое