кто не хочет признавать шариат добровольно, я заставлю признать силой или изгоню из общества, как подлого отступника.
Несчастная женщина с распущенными волосами, в изорванном платье сидела у ног имама, прикрыв лицо руками. Толпа молчала. Молчал и Янди. Шамиль продолжал:
– Вы вспоминаете шариат, когда вам выгодно. Поднимаете оружие тогда, когда люди царя приходят к вам собирать дань. Если вы умеете помнить один закон, продиктованный Аллахом, так извольте помнить и остальные, даже если они вам невыгодны и тягостны.
А если я отступаю от них, поправьте, но только запомните, – имам в упор посмотрел на Янди, – я никогда не извлекал из этих законов выгоды для себя.
Люди зашумели.
– Сестра, встань, иди к своему мужу, – сказал Юнус и добавил: – Если кто-нибудь посмеет тебя тронуть, дай нам знать.
Азиза встала. Вскинув руки к небу, воскликнула:
– Пусть все ваши беды и недуги Аллах пошлёт мне! Спасибо вам, мусульмане!
Одобрительные возгласы послышались из толпы, но были и такие люди, которые сурово молчали. В тот же день имам Шамиль отправил посыльных вновь, требуя схода народных представителей в Гуршкурте.
Выступая на сельской площади перед собравшимися, Шамиль заявил:
– Я очень признателен вашему народу и до смерти буду помнить всё то хорошее, что вы сделали мне и моим близким. Но не смогу мириться с худшими из адатов. Отныне приказываю прекратить работорговлю. То же самое скажу кумыкам. Невольничий рынок в Аксае будет закрыт. Продавать или покупать мусульман никому у нас не позволю, ибо в Священном писании сказано: «И раб и халиф равны перед Богом». Если же вы, вернее, некоторые откажутся выполнять начертанное в Коране, я уйду отсюда. Нет людей страшнее нестойких, в их колебании таится опасность похуже, чем у открытых врагов.
Выступив после Шамиля, Шугаиб-мулла сказал:
– Не беспокойся, имам, те, что возвысили тебя над собой, не уронят тебя. Всё будет сделано так, как писано в Священной книге. И мы скорее изгоним тех из своего общества, кто не подчинится тебе. Отныне все невольники-мусульмане в Чечне будут освобождены от зависимости.
В дни поста Ташов-Гаджи явился к Шамилю от имени жителей Нижней Чечни. Он сказал:
– Имам, люди наши хотят подняться против неверных до наступления тепла. Они просят тебя возглавить бунт.
– К чему такая спешка? Ещё не прошли холода, не организовано войско, – ответил имам.
– Подходят сроки уплаты налогов царским чиновникам. У людей нет денег, нечем платить. Когда заявили об этом гяурам, их главный сказал: «Вместо денег давайте по одному ружью и по три кинжала с десяти домов». Ходят слухи, что за несвоевременную уплату податей население наших аулов будут превращать в крепостных и облагать рекрутской повинностью.
Шамиль заволновался:
– К празднику разговения созовем видных людей Большой и Малой Чечни. Надо посоветоваться со всеми, тогда решим.
До наступления байрама в Гуршкурт съехались вновь влиятельные люди обществ. Одновременно туда же стали переселяться жители из аулов, расположенных