Я думал обо всём на свете, только не о дороге, заметил её в последний момент, тело само среагировало, пригнулось, и я вихрем прямо под той трубой пролетел. Как в мультиках. Только через несколько секунд понял, что произошло. И сейчас вот похожее. Вообще, я лётчиком родился, только крылья оборвали.
«О, Владыка Вселенной! – кошусь наверх, – если бы ты дал мне такую малютку, уж я бы её лелеял, как полагается.
Тут звонит мой начальник, чтобы дать первые адреса на сегодня.
– Привет, всё нормально?
– Привет, Рами. Если бы ты только её видел… Здесь, на перекрёстке, с хемулем каким-то. Так вся и пляшет вокруг него.
– Русская?
– По ходу. Хемуль русский. Он с ней, как в ГУЛАГе обращается. Разве я бы так себя с ней вёл?
– Если бы она с тобой была, хрен бы так вокруг тебя плясала. Идёшь к женщине – бери плётку.
– О, Рами, ты читал Ницше?
– Давай-ка поспокойней, ты мне живым нужен пока. Сначала двигай в индийский ресторан на Заменгофф…
Ну и давай мне указания давать. Я их, не слушая, запоминаю почему-то. И чего я так разволновался? Пробудили они во мне воспоминания нехорошие. На одной шестой части суши многие так свою любовь выражали. Тётка моя, не тем будь помянута, тоже любила уж очень по-своему. Чем сильнее любила и жалела, тем больше лаяла. Именно лаяла. Не умела она по-другому. И её так, наверное, воспитывали, и тех, кто её воспитал. А с чего всё началось, интересно? У меня взяло лет двадцать её язык перевести. Закаляй детей жёсткостью, и им будет легче в жизни – вот и всё воспитание. Как я сам на людей не кидаюсь?
– 7. Господин Розовая Ветка
–
Чем ближе к южному Тель Авиву, тем больше неприятных ощущений. Где-то прочитал, что в Швеции, Норвегии, Франции есть целые анклавы, где живут только босые бородачи в халатах. У нас есть похожий район. Им даже на ислам плевать, просто чёрные люди в блестящих рубашках на электрических велосипедах. Они привезли Судан с собой, и теперь Южный Тель Авив выглядит, как какой-нибудь Хартум. Даже приличные улицы, примыкающие к этим трущобам, уже источают неблагополучие. Еду на Эхад Аам, 9. Это был такой писатель, Ошер Гинзбург. Ни в Б-га, ни в чёрта не верил. Один Ребе после встречи с ним сказал, что, если бы он участвовал в прохождении Красного моря с Моисеем, то и этому искал бы рациональное объяснение. Ну конечно, родился-то он в Киевской губернии, ленинская закалка. Но вот парадокс – единственный религиозный район Тель Авива – двор Старого Бельзского Ребе – находится именно на улице имени этого сионистского писателя. Насмешка истории – как Мессершмит-109 со звёздами Давида в музее ВВС в Хацерим.
Подъезжаю к нужному адресу и вижу, что посылка на этот раз для господина Розенцвейга – этот всегда даёт чаевые, долго роется в потёртом кошельке, задаёт всякие вопросы, чтобы не скучно было ждать. Уже на входе в Башню Мира (Мигдаль аШалом – огромное офисное здание 80-х годов) у меня всегда странное