оставил, – отозвался Фруев.
– Фруев, друг, обработай их.
– Серёга не обидится?
– За это не волнуйся.
Через полчаса Фруев принёс Калашникову на подпись готовую статью. Редактор подписал её не глядя.
Когда статья попала на стол зама Воскуткова, тот обалдел:
– Фруев, ты с ума сошёл?
– А что?
– Заголовок: «Отец Боун – враг гомосексуалистов».
– Бянко сам этот заголовок придумал, я только обработал материал.
– Так это Бянко… Тогда другое дело. Фруев, надо твою подпись убрать.
– Пятьдесят процентов статьи – моя работа.
– Я тебе дам пятьдесят рублей за твои пятьдесят процентов. Вот, возьми, а всю славу оставим Серафиму.
Оставшись один в кабинете, Воскутков самодовольно потёр руки – суперскандальное название статьи принесет врагу Серафиму порядочные неприятности…
глава третья
В дачный посёлок, где был коттедж Контенко, добирались на автобусе. Стажёр, озябнув, жался к холодному запотевшему окну, постоянно поддергивал поднятый воротник кожаной куртки, дул пухлые губы. Сергею было не холодно. Он задирал стажёра двусмысленными шутками и вопросами, от которых Анисим терялся.
– Ты заставляешь меня краснеть.
– Ты можешь краснеть?
Анисим шутке Сергея не засмеялся. Пришлось пояснить.
– В анекдоте так говорили крокодилу: «Как ты можешь краснеть, если ты зелёный?».
– Он быль зелёный или чёрный?
– Он был зелёный. По жизни. В Гринпис состоял.
– А-а.
– Что, а? Ты же ни черта не понял из моих слов, – Сергей стал заводиться от невосприимчивости стажёра к игре слов в русской речи. – Ты почему на журналиста в России учился?
– Русский литература очень классный.
– Английский литература тоже классный.
– Я не знаю английский язык.
– О-о, впервые вижу африканца, который не знает английского, но знает русский. На родине ты как изъяснялся? У вас там официальный язык – английский.
– Официальный, да, но не все знать официальный язык, все говориль на родной речь.
– Откуда ты знаешь русский язык?
– Папа учился здесь, в Петербурге. Тогда город назывался Ленинград. Знаешь это?
– Ха-ха-ха. Я это знаю – сто процентов. Я это помню. Я восемьдесят процентов прожитой жизни прожил в Ленинграде.
– Ага.
– Анисим, ну какой ты Анисим? Ты – Анус. Это твоё реальное имя – по жизни.
– Зови меня Ан. Меня все звали Ан.
– Почему?
– Аннус – слишком длинно.
– Слушай, Ан, у тебя мама – русская?
– Зачем русская? Такая же, как папа – негр.
– Ты мне нравишься, Ан. Давай обсудим ход предстоящего интервью. Я буду спрашивать поэта, ты – следить, чтобы диктофон работал.
– Можно, я задам некоторый вопрос ему?
– Ты знаешь, кто такой Контенко?
– Нет.
– Что же ты спросишь?
– Спросить я знаю, я журналист.
– Не спрашивай только: голубой ли он?
– Он