А может, в пяти? Кто знает. Учитывая беглый характер стрельбы на русских батареях, определять время полета снаряда не удавалось. Непонятно было, где чей «подарок». Для чего, собственно, этот метод и применялся. Работать же через триангуляцию они банально не догадались, что также было ожидаемо. Куропаткин отлично знал, что в Японии все более-менее вменяемые артиллеристы принудительно «переводились» на линейный флот по мере их появления, оставляя на долю «сухопутных крыс» только новичков и бездарей.
Канонерские лодки, подошедшие к островам, чтобы поддержать натиск войск 1-й японской армии, попытались что-то сделать. Но без особого результата. Просто «попугали воробьев» из своих короткоствольных стареньких 120-миллиметровых пушек. Ведь артиллеристы на этих кораблях практически ничем не превосходили своих береговых коллег.
Русская пехота, впрочем, продолжала стараться не высовываться на своих позициях. Для прицельного огня было пока еще слишком далеко. А удары по площади, по мнению Куропаткина, в данном случае неплохо и артиллерия выполняла. Нечего тратить патроны попусту.
Где-то около восьми часов утра 12-я японская дивизия при поддержке гвардейской пехоты попыталась пройти бродами. Ожидаемый шаг. И к нему были готовы.
Как только японская пехота зашла в реку метров на десять, сигнальщики дали отмашку и все восемь пулеметов ударили по бродам с закрытых позиций. Да-да, именно с закрытых. В годы Первой и Второй мировых войн практиковалась такая штука. А тут с ранними, тупоносыми, пулями сам бог велел развлекаться подобным образом. Пуля ведь не луч лазера и летит по некой траектории. Откатил «ствол» на километр-полтора и работай через небольшой холмик метра в полтора-два высотой.
Сухо, комфортно, и мухи не кусают.
И вот на бойцов, что попытались форсировать брод, обрушился самый натуральный дождь из пуль, ослабленных, конечно, из-за дистанции, но все равно – еще достаточно опасных. Тем более что ползать по броду раненым не с руки – дышать-то под водой неудобно. А потому в сложившихся обстоятельствах, ранили тебя или убили, особой роли не играло.
Генерал Куроки, наблюдавший один из таких эпизодов, мог себе позволить только молча играть желваками да сжимать до белых пальцев латунный корпус бинокля. Сэр Гамильтон тоже не сыпал вопросами. Все встало на свои места. Русские не стреляли, потому что не считали нужным. Банально и грустно…
В половине девятого утра японское наступление окончательно захлебнулось по всему фронту. Войска отошли. Орудия замолчали. А по рукаву реки медленно плыли многочисленные тела погибших.
Гудящая тишина.
Русская пехота осторожно выглядывала из траншей и потихоньку оживала. Пошли шутки с прибаутками. Нервные смешки. Многие видели – СКОЛЬКО войск шло на приступ. И радовались сложившемуся успеху. Но недолго. Через час по пехотным позициям начали «работать» канонерки. Не шрапнелью, а вполне себе увесистыми чугунными гранатами из своих «стодвадцаток».
Взрывы