обратиться в фикции, и лишь некоторый вид соединения обоих должен ещё сохранить самостоятельность»[33].
Время полностью растворяется в геометрии многомерного пространства.
Процесс вытеснения времени из науки, начавшийся в эпоху античности, достигает апогея к началу ХХ века. Говоря о релятивистской физике и квантовой механике, Илья Пригожин указывает на присущее им «радикальное отрицание времени, какого никогда не могли вообразить никакая культура, никакое коллективное знание»[34].
Сейчас, когда методологические основы теории относительности подвергаются сомнению, а сама релятивистская механика объявляется чуть ли не химерой XX века[35], кажется странным, что под влиянием представлений о времени как измерении пространства может формироваться теория художественного времени. Но это происходило именно так. Тогда, в начале нового века, обаяние новых теорий, их революционность притягивали учёных всего мира.
О неизбежном влиянии новой науки на самые разные сферы жизни пишет А.А. Фридман: «Грандиозный и смелый размах мысли, характеризующий общие концепции и идеи принципа относительности, затрагивающие такие объекты, как пространство и время (правда, измеримое), несомненно, должен произвести известное впечатление, если даже не влияние на развитие идей современных философов, часто стоящих слишком выше измеримой вселенной естествоиспытателя»[36].
Оговорка, сделанная Фридманом в скобках является существенной. Речь идёт об особом физическом, измеримом времени. На это обстоятельство часто не обращают внимания. Теория относительности имеет дело с особым физическим временем, «которое само по себе не существует».
Создавая свою теорию художественного времени, Бахтин понимает специфичность этого связанного, искусственного времени релятивистской физики. Летом 1925 года он присутствует на докладе А.А. Ухтомского о хронотопе в биологии.
В своей работе «Формы времени и хронотопа в романе» Бахтин указывает на то влияние, которое оказала релятивистская физика на его собственные исследования. Он пишет, что понятие «хронотопа» прямо заимствовано им из работ Эйнштейна:
«Существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе, мы будем называть хронотопом, (что значит в дословном переводе – «время-пространство»). Термин этот употребляется в математическом естествознании, и был введён и обоснован на почве теории относительности (Эйнштейна). Для нас не важен тот специальный смысл, который он имеет в теории относительности, мы перенесём его сюда – в литературоведение – почти как метафору (почти, но не совсем); нам важно выражение в нём неразрывности пространства и времени (время как четвёртое измерение пространства)»[37].
Интересен, однако, характер оговорок, с которыми допускается подобное заимствование. Понятие хронотопа переносится в литературоведение