его только в посуде. Однако накинутые сверху четыре рубля сделали свое дело. Убрав под стойку бара вместо шестнадцати рублей двадцать, официант вынес две порции «Пингвина» в бумажных стаканчиках. Сумма, конечно, вышла кругленькой для мороженого при довольно небогатом жалованье лейтенанта погранвойск НКВД, но Речкин мысленно махнул на это рукой. Отпуск все-таки!
Довольный собой, Алексей выскочил из «Арктики» с бумажными стаканчиками в руках.
Ресторанный ансамбль запахов пищи, табака, выпивки и парфюмерии сменился бархатистой, летней уличной свежестью.
Нина, укачивая на руках ребенка, который, наигравшись за день, теперь заснул крепким сном, встретила мужа недовольным взглядом.
– Я уже себе все места отсидела! Ванька спит давно! Ты где шатаешься? – полушепотом, чтобы не разбудить сына, прошипела она, подобно змее.
– Да в ресторан я заскочил! – протянул супруге один из стаканчиков Алексей. – Держи!
– Хоть бы сказал куда пошел! – все так же шепотом возмутилась Нина. – А он работает еще?
– До двенадцати вроде.
– Пойдем домой уже! Ванька спит, и сама я засыпаю! – устало взглянула на мужа Нина.
Они медленно вышли из сквера и пошли по деревянному тротуару Ленинградской улицы в другой ее конец, где жили родители Нины.
Солнце уже скатилось к горизонту. Понемногу горожане стали расходиться по домам. Заметно поутихли и тревожные переклички чаек. Все стихало вокруг. И только порт неустанно громыхал бесчисленными грузами. Улицы пустели на глазах, окна домов сонно зашторились. Город засыпал под беспрестанным светом северной июньской ночи.
Алексей и Нина полагали, что родители уже спят. Они осторожно вошли в квартиру, виновато съеживаясь от каждого скрипа дощатого пола. В коридоре большой коммуналки было темно. Под вешалкой, на которой висели вещи отца и матери Нины, аккуратно были расставлены несколько пар мужской и женской обуви. Двери соседей, находящиеся справа от входа, были заперты на амбарный замок – вся семья недавно уехала в отпуск. В напоминание о них остались детский трехколесный велосипед, коляска и сноп всевозможных удочек, составленных в углу. Дверь слева, ведущая в комнату родителей, была приоткрыта. Сквозь оставленную щель Алексей заметил, что их кровать по-прежнему заправлена. С кухни же, расположенной прямо по коридору, послышались голоса и тихий звон, напоминающий удары чайной ложечки о стакан. Опасения Алексея и Нины были напрасны – родители еще не спали.
Нина скинула свои крохотные туфли, небрежно пихнула их ногой под самую дверь и быстро проскочила в комнату с маленьким Ваней на руках, который спал крепчайшим детским сном. Алексей не спеша стянул сапоги, аккуратно заправил в них портянки и поставил их рядом с родительской обувью. В доме тестя и тещи он старался выглядеть педантом во всем, что, однако, весьма противоречило его поведению в собственном жилье. Нина же, напротив, из честолюбивой, домовитой хозяйки превращалась в откровенную хавронью, словно