прильнул к губам холодным,
Этой страсти не спросясь,
Поцелуем бесподобным,
Над рутиной возносясь.
Только губы онемели,
Не до споров нынче мне.
Отвечаю еле-еле,
Как встревоженный во сне.
Я потом с тобой поспорю,
Когда губы отойдут,
И тебя с звездой рассорю
За четырнадцать минут!
А сегодня – извиняйте!
Не до вас моим стихам.
Дураков сооблазняйте –
Я отказываю вам!
Вы наглы, а я наглее
И упрямее осла.
Понимаю, чёрт бы с нею!
Пусть бы дурою жила.
Без стихов, без комплементов,
В коих многих превзошёл,
Без волнительных моментов,
Коих мимо не прошёл.
Только я стихом об этом
Ей обязан написать;
Мне луна поможет светом
Всё, что нужно, рассказать.
Вам не буду, вы шальная,
Потому что наглость вы!
А она совсем другая,
Ей положены цветы.
Тёмным вечером, быть может,
Подарю букет цветов –
Наглость в этом не поможет.
Если бы, то я готов
Был бы вам служить усердно
За такое семь годков,
Но сие для сердца вредно,
Ход событий не таков.
Так что, милая шалунья,
Через месяц буду здесь,
Если звёздная болтунья
Приручит девичью спесь.
И тогда вдвоём, быть может,
Ночь разделим на двоих.
А сегодня блажь со мною
В неприглядностях своих
Поделить её согласна
На строптивость и любовь,
Что, скорей всего, напрасно.
Слишком уж разнится кровь
У любви вчера пришедшей,
Что положено скрывать
Со строптивостью нашедшей,
То, чего не стоит знать.
Но от вас, шальная наглость,
Я сегодня воздержусь,
Потому что тронут малость
Нынче тем, чего боюсь.
А боюся губ холодных,
Потому что виноват.
Я дитя страстей голодных
И безумью сводный брат.
Поутру грехи ночные
Я отмаливаю вновь.
Вам же, наглость, не впервые
Сделать пошлою любовь.
Отойдите, утро скоро,
Заклинаю богом вас!
Будет худо, коль Аврора
Вместе вдруг увидит нас.
Листва
Листвою лето опадает,
Пора смириться, так бывает.
Извечен ход времён в году –
Пора случиться сентябрю.
По сентябрю листвой златою
Был познакомлен я с тобою.
Когда кружился листопад,
И иней мелкий, в семь карат,
Небрежно был в траву разбросан,
Я был в любовь судьбою сослан.
Открыты двери в казематах,
Но я сижу в цепях заклятых.
Казалось, встань, открыты двери!
Но цепи молвят:
«Неужели», –
И