поприличнее! Скажем, тот итальянец, который приезжал в прошлом году – тоже анархист, а был в галстуке». Впрочем, когда итальянца через месяц посадили в римскую тюрьму за контрабанду, Ирина окончательно
потеряла ориентацию в плане соотношения облика политиков и радикальности их программ.
Игорь же преспокойно посапывал за ширмой, расписанной выцветшими драконами, – осталась еще от бабушки. А через час он проснется, быстро съест малюсенький бутерброд и ускачет куда-то на целый день.
«Ах да, он же с Лерой! – вдруг вспомнила Соломатова. – Она, вроде, девушка разумная, хоть и тоже их этих, анархистов. Может, остепенится Игорь да женится на ней?
Ирина всмотрелась в тоненький зазор между частями складной ширмы, но ничего не увидела.
***
Андрей Васильевич проснулся от тихого мелодичного звона. Сначала ему показалось, будто он вместе с Ритой снова в Новгороде, – их поездка по русскому Северу в медовый месяц была едва ли не самым светлым событием за время их совместной жизни. Правда, Рита хотела в Коктебель, но Андрей смог тогда ее уговорить. Кажется, супруга доктора Воронина позволила
себе согласиться с мнением своего мужа в первый и последний раз.
Но малиновый звон оказался всего-навсего звяканьем горлышка бутылки о стакан. Марго обычно встречала утреннюю зарю пятидесятиграммовой дозой водки. К полудню она выпивала еще сто грамм, за обедом – сто пятьдесят и к ужину ей требовалось уже двести. Надо сказать, что суточная доза, измеряемая
поллитрой, была стабильной уже не первый год, и Марго ни разу не отступила от своего распорядка.
Бывшая актриса, госпожа Воронина была тихой алкоголичкой. Ни буйных приступов, ни истерик за ней не водилось. Лишь мягкая улыбка, блуждающая на ее устах, да некоторая рассредоточенность взгляда, плюс легкое пошатывание при ходьбе. В остальном она ничем не отличалась от обычных людей, а кое в чем отличалась даже в положительную сторону – на фоне общей нервозности, неизбежной для обитателей коммуналки, да еще предназначенной под снос, – Марго была на редкость спокойна и невозмутима, говорила всегда тихо и плавно, разве что под вечер иногда начинала запинаться в словах и не к месту цитировать куски из своих прежних ролей.
Не так давно москвичи еще могли лицезреть Маргариту Воронину на сцене пусть не очень модного, но пользовавшегося стойкой любовью жителей столицы театра. В меру талантливая, в меру обаятельная, Марго не хватала звезд с неба, но и не опускалась до вторых ролей. Сначала ей прощали дружбу с алкоголем, но мало-помалу дело стало принимать серьезный оборот.
После того, как она умудрилась заснуть прямо на сцене во время роковой развязки «Бесприданницы», Ворониной объявили строгий выговор. Еще бы! Если за финальным эпизодом пьесы зрительный зал наблюдал, затаив дыхание – настолько убедительно удалось изобразить Маргарите Ворониной душевное смятение своей героини, то