французским ученым Люсьеном Леви-Брюлем. На основании большого числа фактов, описанных этнографами, он показал принципиальные отличия современного мышления от мышления «дикаря». Последнее он определил, в общем и целом, как мистическое или прелогическое (предупредив, впрочем, что термины эти во многом условны!).
Сущность первобытного мышления Леви – Брюль определял как его «мистичность», т. е. подчиненность вере в сверхъестественные силы. В сущности, к этой вере сводится и так называемый «закон сопричастия» (партиципация), который, по Леви – Брюлю, – основа первобытного мышления. Мир, по логике прелогического мышления, – единое нераздельное целое. Всякая вещь связана тайными, сокровенными связями со всеми прочими вещами и явлениями. Этими взаимосвязями пронизан весь мир. Например, по логике прелогического мышления, есть предметы, которые могут приносить счастье или несчастье (счастливая стрела, несчастливый бумеранг, который надо потерять); есть и такие люди (легкая рука – тяжелая рука). Вещь отождествляется с образом (изображением): всякое изображение, репродукция сопричастны природе, свойствам, жизни оригинала; отсюда магический вывод: воздействуя на изображение, можно воздействовать на его прототип. Что произойдет с изображением, произойдет и с объектом. А что произойдет с объектом – скажется на судьбах мира.
Почему мифы возникали у всех народов только в древнейшие времена? Очевидно, что их возникновение должно быть объяснено особенностями той стадии развития сознания, на которой оно тогда находилось. Леви – Брюль первым начал исследовать мифы с точки зрения психологии, которая в них отражается, и её отличия от психологии современного человека.
Дальнейшее развитие идеи Леви-Брюля привело к появлению концепции «первобытного синкретизма». Как искусство первобытного человека, так и его мышление было синкретическим (слитным, нерасчленённым). Это первая и главная особенность мышления первобытного человека. В архаических обществах люди смотрели на мир по-иному. «Сверхъестественное» и «естественное», «видимое» и «невидимое» были для них нераздельны и одинаково реальны, прошлое казалось таким же неотделимым от настоящего, как человек был неотделим от своих предков и потомков. И сам этот «первобытный» человек, и весь его коллектив были связаны с местом, где они жили, с населяющими его зверями и птицами (а также всевозможными духами!) – великим множеством уз, которые сплетали людей и природу, естественное и сверхъестественное в единое, неделимое целое. Как точно замечает С. Наровчатов, «мы в своём сознании проводим чёткую границу между реальным и нереальным, подлинным и недостоверным. Мифическое сознание такой границы не знало. Неприметно и постепенно оно выросло и развилось из древнейших представлений о тождестве человека и природы: «всё вокруг меня живое, всё вокруг подобно мне разумом, чувствами и действиями: камень, птица, дерево, ручей, звезда, ветер» – таков был начальный строй мышления первобытного человека. «Всё вокруг меня населено