на отражение мужчины в стекольном полотне и чувствовала, что по щекам потекли слёзы. Не вытирала их – пусть будут.
Лоскутов приблизился ко мне и тихо произнёс:
– Привет.
Его голос казался глухим, осторожным.
– Ты лишил меня возможности попрощаться с Людой.
– Я принёс тебе… Вот тут, смотри.
– Ты лишил меня возможности проститься с Людой.
Невольно поёжилась. Обхватив себя за плечи, сжалась. Слёзы продолжали течь по моим щекам, капая на свитер. Я не поворачивалась к Илье – боялась, что не сдержусь, влеплю ему пощечину.
– Я узнавал. Тебя могут выписать на следующей неделе. Съездим на кладбище. Обещаю.
Помотала головой и уткнулась в согнутые колени. Мне было жаль себя. Жаль настолько, что хотелось выть, царапаться, выкрикивать ругательства, обвинять. Моя душа клокотала болью.
– Я испугался. За тебя.
Продолжала молчать и не рефлексировала, словно не было никого в комнате.
– Мне трудно говорить с тобой сейчас. Извиняться. Но я люблю тебя и… Всё что сделал, пусть и неправильно, это для тебя.
– Любовь? Ты сказал: «Любовь»? – мой голос стал хриплым, и перекатывался, словно проходил через жернова мельницы. – Какая любовь, Лоскутов?
– Я люблю тебя.
– Ты меня любишь. Ты, Лоскутов. Не я!
Нарывалась и понимала это, но остановиться не могла. Он отнял у меня возможность выполнить свой долг перед подругой. Мы едва ли не с рождения вместе и у меня ампутировали последние минуты с ней.
Мужчина прочистил горло:
– Да. Так было с самого начала: я любил тебя, а ты – другого. Меня всё устраивало и продолжает устраивать. Пойми, пусть даже через обиду, но прошу – пойми. Ты была в таком состоянии, что… Мы поедем на кладбище, обещаю, и…
– Тебя устраивало не это, Лоскутов, – прошелестела я. – Кому ты врёшь? Тебе нравится, что у меня весьма «подвижная» психика. Что я едва ли не признана сумасшедшей. Недееспособной. Не отвечающей за свои поступки. Я твоя игрушка! Ты нравишься себе в качестве благодетеля. Того, кто умеет платить жизнью за жизнь. Ты, наверное, считаешь, что выглядишь героем, кажешься лучше в глазах окружающих. Небось, смотришься каждый день в зеркало и гордишься собой. Я удобна тебе – ты со мной. Перестану – в расход. Но я не просила тебя платить мне за историю с Ирмой. Я могу жить без тебя. Я хочу жить без тебя.
Мы с минуту смотрели друг другу в глаза, но Илья сдался первым и выдавил сквозь зубы:
– Что? Что происходит.
Ему явно тяжело дались короткие слова, и как бы я не хотела, признавала, что так сыграть растерянность невозможно. Потому, смягчившись, добавила:
– Прости. Я не совсем тебя имела в виду. Твой брат – это его замысел. Однажды он сумеет тебе доказать, что я перестала отвечать твоим запросам. Не знаю, когда такое случится, но оно произойдёт. Сергей ждёт, пока ты наиграешься. Услышь брата. Он столько лет кричит тебе, чтобы ты бросил меня. Я столько лет мечтаю, чтобы