строила Южно-Украинский и Северо-Крымский каналы.
Помните день начала войны?
Хорошо помню. В тот день должен был состояться какой-то футбольный матч – я уже не помню, какой именно, но все стремились попасть на Центральный стадион. Отец был в командировке, а мама не хотела пускать меня на футбол, поэтому я сидел дома. Рядом с нашим домом, на улице Заньковецкой, находился военкомат, там висел репродуктор, по нему кто-то выступал, и вокруг собралось много людей. Мы, пацаны, туда побежали и тоже слушали.
Еще раньше моя мама работала на Днепре, на судостроительном заводе имени Сталина – до тех пор, пока не родился мой младший брат Изяслав. В 1935 году мама бросила работу, но поддерживала связь с заводом, и как только началась война, она туда побежала просить, чтобы нас эвакуировали. У нас в семье хорошо знали, что творилось в Германии с евреями, – мы слушали радио. Мама пришла с завода и сказала: «Не знаю, приедут за нами или нет, но из дома никуда не уходите!» И где-то в начале июля к нам вдруг подскочила машина с завода, мы почти ничего не успели взять – только документы и самое необходимое. Нас привезли на вокзал, посадили в поезд, причем комфортабельный (вагоны были пассажирские) и эвакуировали в Марийскую АССР, поселок Звенигово. Отец потом долго нас разыскивал и все-таки каким-то образом нашел в декабре 1941 года.
И вот мы эвакуировались. Зима была очень тяжелая, мы фактически голодали. Мама сразу пошла работать на завод, который выпускал авиабомбы. Я пошел в 7-й класс, но учеба была посредственная, рассказывать о ней особо нечего. Осенью 1942 года приходим в школу в 8-й класс. На стене висит большой красный плакат, написано: «Молодежь – к станку! Заменим отцов и старших братьев, ушедших на фронт!» Тут же стоял стол, и всех записывали в ФЗО, хочешь не хочешь – записывали. И вот мы прибыли в ФЗО № 2 учиться токарному делу. В этом ФЗО были допотопные токарные станки, сначала на них учили пацанов-фэзэошников, а потом забрали и отправили на завод. Там их быстро установили, и нас, всех пацанов из ФЗО, тоже кинули на завод. В ФЗО мы проучились от силы месяц. Меня поставили точить втулки на старинный американский станок, который назывался «Юнион».
Отец. Марк Львович Левин, 1945 год
Раз в две недели мы ходили в военкомат на допризывную подготовку, нас учили окапываться, учили рукопашному бою, проводили строевую подготовку. Я стал просить военкома, чтобы он меня призвал в армию добровольцем. Военком говорит: «Нет, сынок! Придет время – призовем!» Я Вам объясню, почему я хотел в армию. Когда освободили Киев, у нас пошел слух, что всех эвакуированных в Киев пускать не будут, и многие останутся там, куда их эвакуировали. Киев разбит, жить негде – поэтому оставайтесь на месте. А с военного завода уехать было вообще невозможно. Один мой знакомый киевлянин, года на два меня старше, просил военкома, чтобы его призвали, и тот сообщил в отдел кадров завода, что такого-то нужно отпустить для призыва. И как только он получил повестку, то поехал в Киев, чтобы призваться оттуда. А если ты призвался в Киеве, то потом в конце службы показываешь документ – ты киевлянин,