Американский мультикультурализм. Интеллектуальная история и социально-политический контекст
нашей совместной принадлежности некоему целому»[8]. Дискуссии о «разрушении культурного наследия», «утрате самобытности», «фальсификации истории», «кощунственном поругании святынь» наглядно иллюстрируют фобии и стремления людей, дистанцирующихся от калейдоскопа клиповой псевдореальности.
Вот только их нарочитое стремление к воссозданию привычных, комфортных форм социализации, основанных на семейных, религиозных, этнокультурных ценностях, в условиях экспансии культуры перформанса во многом приобретает характер той же виртуальной симуляции. Воспринимая множественное и быстро меняющееся социокультурное пространство как агрессивный, непонятный и чуждый мир, человек с традиционным типом мышления становится очень уязвим. Он инстинктивно верит в конспирологические версии происходящего, царящие в обществе обман и ложь, – и все чаще оказывается объектом информационного манипулирования, усваивая любые образы, имитирующие «подлинный смысл» и «настоящую правду».
Именно поэтому мультикультурализм находится в ряду наиболее раздражающих атрибутов современности. Чаще всего он воспринимается как квинтэссенция множественности и изменчивости «общества риска», зримый симптом деградации и разлома самой социальности общества. Причем позиция критиков мультикультурализма связана не только с мотивационной и ценностной дезориентацией в калейдоскопе «клиповой культуры», но и со вполне осознанным отторжением инновационной модели поведения и релятивистской морали, неприятием их искусственного насаждения. Определенные основания для этого дает и сама история мультикультурализма, возникшего в качестве политического проекта, направленного на сохранение социокультурной сегментарности общества. Отсюда и тот парадокс, на который указывают современные исследователи: «Идеология мультикультурализма – скорее препятствие на пути формирования мультикультурного общества, чем средство такого формирования… Мультикультурализм, возведенный в ранг идеологии, блокирует демократический плюрализм, подменяя гражданское общество совокупностью автономных и конкурирующих друг с другом “культурных сообществ”»[9].
Но настолько фатальным является смещение социальной парадигмы мультикультурализма в плоскость идеологии и политики? Ответ на этот вопрос напрямую зависит от способности современного общества не только сгенерировать, но и системно закрепить новую модель социальности, в рамках которой на смену традиционным, преемственным, устойчивым каналам социализации личности приходит интенсивная рефлексия, свободное, игровое моделирование своего «Я» с помощью разнообразных ролевых установок и паттернов. В таком социальном пространстве человек неизбежно приобретает ощущение «неполной реальности мира», однако оно может не только провоцировать разрушительные стрессы и фобии, но и стать основанием для раскрепощенного и креативного поведения. Ульрих Бек пишет: «Сегодня