медицина продолжала оставаться важным звеном в оказании лечебной помощи, которую оказывали занимавшиеся «врачеством» монахи. Так, в вологодских монастырях особую категорию монахов составляли «больнишные старцы» – они были отмечены в Павлове Обнорском и Корнильево-Комельском монастырях. Историки полагали, что это были монахи, ухаживавшие за больными и престарелыми. В документах рассматриваемых монастырей это «немощные и престарелые монахи», хотя не исключено, что среди них были и хорошие врачеватели. «Больнишные старцы» освобождались от несения послушаний, но были и те, кто, несмотря на свой возраст, продолжали их выполнять[102].
В то же время православные монастыри, как и прежде, были центрами русской культуры, очагами знания, хранилищами разнообразных рукописных книг, в том числе и естественно-научного содержания. Так, по данным Д. С. Лихачева, в обильной монашеской литературе, проникшей в XIV и XV вв. из Византии, по вопросам исихии (молчальничества) встречались сложные психологические наблюдения, посвященные разбору таких явлений, как восприятие, внимание, разум, чувство и т. д. Трактаты эти различали три вида внимания, три вида разума, учили о различных видах человеческих чувств, обсуждали вопросы свободы воли и давали тонкий самоанализ. Русский автор Нил Сорский различал пять периодов развития страсти: «прилог», «сочетание», «сложение», «пленение» и собственно «страсть» и дал каждому из этих периодов подробную характеристику, основанную в значительной мере на конкретном наблюдении[103].
Православная церковь по-прежнему пользовалась в средневековой России огромным влиянием, которое сказывалось на многих сторонах жизни государства и общества. Особенно важную роль играла она в развитии культуры Древнерусского государства, в том числе в становлении и развитии «научной» медицины, основанной на трудах Гиппократа, Галена и других древних врачей.
О прогрессе медицины средневековой России свидетельствовали записи летописцев, связанные с описаниями моровых поветрий. Так, в 1092 г. описание морового поветрия в Полоцке целиком проникнуто примитивными религиозными представлениями язычества. Летописец передает, что духи умерших невидимые скакали на лошадях по улицам города и поражали язвою тех, кто выходил из домов: от этой язвы и умирали люди.
Совсем иной, конкретно-эмпирический характер имеет точное описание в Никоновской летописи симптомов чумы 1364 г.: «А болесть была такова: преже (прежде) как рогатиною ударит за лопатку или противу сердца под груди, или промежи крил (т. е. между лопаток) и разболиться человек и начнет кровию хракати (харкать) и огнь разбиет и (его), посем пот, потом дрожь иметь и тако в болести полежав овии (некоторы) день еден (один) поболевше умираху, а друзии два дни, а инии 3 дни. Преже же мор, был, кровию храчюче мерли, потом же железою разболевшись, ти тако же, два дни или 3 дни полежавше, умираху, железа же одинако, но иному на шее, иному на стегне (бедре), овому же под скулою, иному же за лопаткою»[104].
Ясно – речь шла о чуме, летописец