себя настолько уверенно, что было понятно: эту улицу они знали вдоль и поперек и чувствовали себя здесь как дома. Дойдя до одного из переулков, Бугай и Руслан свернули направо и, пройдя еще с десяток шагов, остановились возле двери с вывеской «Петрович и К».
– Слышь, может, не пойдем к нему? Что-то мне не по себе, – робко произнес Руслан.
– Чего ты боишься, дурень, не съест же он тебя? Тем более, мы его постоянные клиенты. Кому еще нужны наши побрякушки!
Бугай толкнул дверь, и над головой послышался звук колокольчика. Друзья вошли внутрь и, оглядевшись по сторонам, сели в плетеные кресла. В помещении никого не было. Внимание посетителей привлекала лишь подвешенная в верхнем углу клетка с птицами, которые время от времени радостно щебетали и хлопали крыльями.
Сама комната была маленькой и неуютной, в ней пахло сигаретным дымом, пыльными тряпками и старой мебелью. Из обстановки, помимо кресел, в которых расположились Бугай с Русланом, справа от двери стояли дубовый гардероб, комод и две этажерки из резного красного дерева. Слева находился полукруглый деревянный прилавок, похожий на барную стойку, и на стене висело большое круглое зеркало. По бокам были прикреплены матерчатые прямоугольные стенды с ячейками, со вставленными в них монетами. Прилавок, наполовину забитый всевозможными кубками и статуэтками, напоминал витрину магазина. В узком коридоре, частично скрытом за тяжелой плюшевой гардиной, имелась в наличии открытая антресоль, заставленная декоративной керамикой.
– Кого там еще черт принес? – послышался откуда-то снизу голос. – Там что, не по-русски написано «пятница – нерабочий день»?
– Это мы, Геннадий Петрович…
– Кто это «мы»? – снова прозвучал голос, и из подпола показалась голова человека в кепке, с пушистыми моржовыми усами, прямым, расширяющимся книзу крупным носом, напоминавшим утиный клюв, маленькими крысиными глазками-бусинками, терявшимися на круглом лице.
– Подождите-подождите, не разгляжу, кто это, – прокряхтел Петрович, доставая из кармана рабочего халата очки и надевая их на нос. – А-а-а, старые знакомые… Рад вас видеть! А-то я уж грешным делом подумал, кого чужого нелегкая занесла. Я ведь, сами понимаете, здесь по-стариковски… магазинчик арендую, со всеми в мире и согласии живу…
Геннадий Петрович Свиридов, как и многие дети войны, был воспитанником детского дома. Судьба распорядилась так, что с юных лет он стал постоянным посетителем в детской комнате милиции и имел несколько приводов за кражи и мелкие хулиганства. В разные годы пытался приобщиться к нормальной жизни, но на рубеже 70-80-х попался на валютных махинациях и был осужден на пять лет по 88-й статье УК РСФСР. Выйдя на свободу, он устроился на Московский шарикоподшипниковый завод, где проработал до конца девяностых, и где его постигла очередная неудача: задержали за хищение цветных металлов. Однако в те годы в стране подобное воровство было в порядке вещей, так что Петровичу повезло: отделался увольнением по собственному желанию. С тех пор старик