лишь таким, как есть, меня.
2
Пред темнотой, где нет ни лиц, ни глаз,
В лучах прожекторов, как обнажённый,
На сцену выхожу в который раз,
Дыханьем жарким зала обожжённый.
Ты, темнота, я знаю – ты жива,
Там сотни душ томятся в ожиданьи.
А у меня в запасе лишь слова,
Заученные радость и страданье.
А у меня есть только три часа,
Чтоб, не фальшивя, жизнь прожить чужую,
Чтоб замер зал, умолкли голоса,
Сердца забились чаще… Что скажу я?
Как сделаю своей чужую боль?
Как в плоть иную влезу, душу, шкуру?
Вы говорите: «роль». Да, это роль —
В угоду вам забыть свою натуру.
Вам приходилось плакать ни о ком?
Страдать о том, чего не проживали?
Смеяться, пряча в горле слёзный ком?
Нет? Так поймёте вы меня едва ли.
Иду вперёд. А впереди – стена.
Та самая – четвёртая, живая.
Совсем не миф. И лучше вам не знать.
Какой ценой я стену пробиваю.
Иду. Боюсь, признаться я дерзну,
Той жадной тьмы, внимающей и зрячей.
Мне страшно, что услышу тишину
В ответ на крик души моей горящей.
Пред вами я. Слепят прожектора.
Не отступить – другой во мне проснулся.
И началась опасная игра…
В ней цель, чтоб до сердец я дотянулся…
Я иль не я? – Ответа не даю.
Чужая боль мои роняет слёзы.
Тот, кто внутри, в плен душу взял мою.
Я наяву творю его из грёзы.
На грани двух миров живу, дышу…
И так боюсь, что не услышан буду!
Не в праве я, но всё же вас прошу:
Прислушайтесь, хотя бы на минуту.
Я душу обнажаю без стыда,
Я сотни раз живу и умираю,
Чтоб мой кошмар не сбылся никогда —
Что в пустоте ни для кого играю…
Чу! Ожили? Я интересен стал?
Прислушались… О, не сфальшивить только!
Пронять! Дожать!.. Ах, как же я устал
Об эту стену биться! Больно… Горько…
Вам нравится? Жизнь, смерть – всё ради вас.
Пусть вы не правы будете, но всё же
Ваш приговор, не книжные слова,
Мою судьбу безжалостно итожит.
…Меня не хочет нынче слышать зал!..
А в горле ком, и стоном ноты льются!
Мне умирать пора, я всё сказал…
Они смеются?.. Нет! Они – смеются…
3
Привычным жестом грим и образ стёрты.
Не надо света – полумрак нежней.
Сижу один за столиком истёртым,
Глядясь в туман неоновых огней.
Всё кончилось. Уже темно и пусто,
И в коридорах гулких тишина.
Опять успех… Зачем же мне так грустно?
Зачем застыл у тёмного окна?
Вам нравились мой пыл, азарт, удалость.
Я чувствовал – внимает жадно мгла…
Так почему тоскливая усталость
На душу страшной тяжестью легла?
Сижу,