Непрерывное восхождение. Том 1. Сборник, посвященный 90-летию со дня рождения П. Ф. Беликова. Воспоминания современников. Письма Н. К. Рериха, Ю. Н. Рериха, С. Н. Рериха. Труды
из серии «Листы дневника. Моя жизнь». Заведующей Кабинетом при музее О. В. Румянцевой 4 сентября 1979 года он сообщает: «Письма Е. И.[9] я смогу для Вас устроить». Столько же документов передается им в Барнаульский краеведческий музей и в музей в Верхнем Уймоне на Алтае. Из Новосибирской и Горьковской областных картинных галерей, Русского музея в Ленинграде, отовсюду в Эстонию шли письма с просьбой помочь, посоветовать, поддержать:
«Вы единственный человек, который лучше всех знает Рерихов, поэтому напишите, пожалуйста, что Вы считаете необходимым представить в экспозиции. Какие документы, материалы, фотографии и прочее, чтобы нам не испортить с самого начала благие намерения», – письмо из Дирекции музеев Ленинградской области.
Мне всегда было любопытно встретиться с Валентиной Павловной Князевой, которую Павел Федорович пригласил в соавторы своей книги о Рерихе в серии «ЖЗЛ». Поэтому в один из приездов в Ленинград я нашла ее в Русском музее. Старший научный сотрудник, кандидат искусствоведения, заведующая отделом живописи рассказала:
«Помню, делала первую рериховскую выставку. Было это в конце пятидесятых, когда вернувшийся в 1957 году на родину Юрий Николаевич Рерих привез в дар нашей стране завещанные отцом полотна. Событие в культурной жизни страны огромное. На наш музей буквально сваливается настоящее богатство – триста рериховских картин! Выставку надо открывать, все волнуются, народу толпы, а мы, сотрудники, не знаем, как и подойти к полотнам. Раннего-то Рериха все “проходили”, он вошел во все учебники, а позднего видим – впервые.
Юрий Николаевич охотно взялся нам помочь, толковал сюжеты, объяснял содержание, но успел провести только два занятия. Неожиданно ушел из жизни, и оборвалась цепочка между нами и полотнами. Каким-то образом о нашей беде узнал Павел Федорович, приехал и сделал то, что не успел Юрий Николаевич Рерих.
Несколько позже сама жизнь заставила меня сесть за книгу (“Рерих-художник”. – Н. С.), чтобы осознать Рериха как явление. И опять трудность – нет никаких материалов о позднем Рерихе. И вновь помощь из Эстонии».
И еще одна сторона жизни исследователя, мало известная, как бы он сам о себе сказал, «не флаговая» (в письмах он разделял работу на «флаговую» и «работу по закладке фундамента») – ежедневная, кропотливая, невидимая миру работа, отнимавшая массу времени – переписка с корреспондентами. Среди одних только постоянных было ни много ни мало от сорока до пятидесяти человек. Немало приходило и разовых посланий. Такие, вспоминает сын Павла Федоровича Кирилл, время от времени мешками выносились в подвал. Переписка, порой длившаяся годами, требовала особого внимания, такие письма и копии ответов на них раскладывались по отдельным папкам, чтобы через неделю-месяц можно было продолжить беседу. Нередко это были философские диалоги по самому широкому спектру тем. Порой особо любознательные авторы задавали разом до двадцати вопросов, и ответы на них, безукоризненно выверенные, часто